И эта партия получила на Выборах самое большое количество голосов избирателей. И сразу протащила «Закон о монетизации льгот», добилась отмены «Положения о конфискации по решению суда имущества, нажитого преступным путем», в очередной раз похоронила проект «Закона о творческих союзах». И некоторые электоральные единицы, купившиеся на агитацию, специально стали ездить к дубу, чтобы плюнуть в морду агитатору, которому родная партия не только позабыла обеспечить защиту от всевозможных посягательств, но и вообще позабыла о нем.
И наступил у Кафинэ, как он сам определил, «кризис идентичности позиционирования». То есть он вдруг вообразил, что вся его жизнь и все его несомненные таланты — псу под хвост. Хотя, возможно, это был верный диагноз. И однажды под покровом ночи ученый кот отстегнулся от дуба и пошел куда глаза глядят. Пошел по дороге, надеясь либо погибнуть под колесами, либо дойти куда-нибудь. Где он еще не был.
Ему повезло — ни одно колесо не нашло его на дороге. Хотя множество колес пронеслось буквально в нескольких миллиметрах. И пришел кот к избушке, где так и жили Иванушка да дед…
— Дед, вроде кто-то в дверь скребется!
— Да нет, это — под полом. Мыши.
— Нет — в дверь!
— Ну, и посмотри. Раз — уверен.
И пошел Иванушка посмотреть, кто — там. Предоставив деду шанс придумать, пока он ходит, не совсем дурацкую концовку к сказке, которая никак заканчиваться не хотела.
Откинул массивный кованый крючок, а там — кот. В ошейнике. На задних лапах стоит, а на переднюю цепочка намотана, другой конец которой к ошейнику прицеплен.
— Простите великодушно, не найдется ли у вас местечка для ночлега?
— Никак «Кошкин дом» опять спалили? — ничуть не удивился Иванушка тому, что кот по-человечьи спикает, поскольку минуту назад в дедовой сказке пребывал.
— Вроде того…
— Милости просим. Места не жалко. — И через плечо — деду: — Дед, у нас гость!
— Гостям рады, — отозвался дед, сползая с постели без всякого энтузиазма — «Кого там еще принесло?…»
— Здрасьте. Меня Кафинэ зовут. Но можно и Василием.
— Здрасьте. Наслышаны о вас. Жаль, что раньше не познакомились. А мы — Иванушка и дед. И нам кажется, Кафинэ — лучше.
— Правда? Вы находите?!
— Находим. Ни малейшего сомнения. Верно, Иванушка?
— Само собой, Кафинэ — прикольней.
Кот аж просиял. Хотя и этого сквозь шерсть невозможно было увидеть.
— Есть хотите?
— Немножко.
Кот ел, а Иванушка с дедом на него смотрели. Но это были такие исконно народные взгляды, что от них аппетит не портился, а — наоборот.
— Так, может, я у вас пока поживу? Пока что-нибудь подвернется… — спросил кот, умываясь лапкой.
— Да хоть всю жизнь! — продемонстрировал редкое для описываемых времен радушие Иванушка.
— Но должен сознаться: от меня пользы в хозяйстве — никакой. Даже мышей не ловлю. Совсем.
— Ха! Удивил! — Дед решил перейти на «ты». — И мы мышей не ловим! Да и не видим в этом необходимости. Мышей, чтоб ты знал, вообще мало кто ловит по-настоящему!
— Мы, между прочим, нашим мышам недавно полный суверенитет предоставили. Официально! — добавил Иванушка солидно.
— Как интересно! И что — они вам не докучают? Неудобств не доставляют?
— Ну, не то чтобы совсем… Однако совсем без неудобств не бывает. И не должно быть. Верно, внук?
— Верно, дед.
— В общем, получив суверенитет, они стали вести себя очень достойно. Стараться стали. Ответственность появилась. На что мы и рассчитывали.
— Как интересно!.. А я могу сказки рассказывать!
— Знаем. Только у моего деда своих сказок — умотаться. — Это Иванушка решил, что будет не лишним сразу дать понять новому члену семейства, что здесь эстетические пристрастия как перчатки не меняют. В буквальном же смысле Иванушка вообще перчатки еще ни разу в жизни не менял.
— Еще могу — песни…
— Ой, и от этого, если можно, избавь! Мы телевизор-то лишний раз опасаемся включать.
— Похоже, вы в этих вопросах совсем как мои прежние… — Коту не хотелось произносить слово «хозяева», но он не смог подобрать подходящую замену.
— У всех есть недостатки, — сказал Иванушка довольно-таки сурово.
— Конечно-конечно! Но должен же я буду исполнить какие-нибудь обязанности?
— В этом доме никто никому ничего не должен, — постановил дед. — Только если — по движению собственной души. Кроме того, мы с внуком полагаем, что при определенных обстоятельствах вполне можно жить без всяких обязанностей. Во всяком случае, какое-то время.
— У меня не хватает слов! — Кафинэ был глубоко растроган. — Вы будто угадываете мои самые сокровенные помыслы!