Однако за это время была готова — вторая. Мастерство росло не по дням, а по часам, и руки, кажись, все-таки что-то помнили.
Вторая стрела упала к соседям в огород, Иванушка и дед очень вежливо попросили соседей поискать, соседи нашли, но предупредили, укоризненно глядя деду в глаза, что — первый и последний раз. Поэтому когда стрела упала к ним на крышу, дед кротко вручил внуку — третью.
— Иди-ка ты, Иванушка, уже в чистое поле. Ты ведь туда собирался. А я сделаю тебе еще пару штук, и все. Видишь, мозоль какая. Кровавая. Щ-щас прорвется, дак…
И пошел Иванушка в чистое поле. В смысле, на пустырь, где раньше стояла какая-то воинская часть, которую потом расформировали и военные, побросав весь хлам, разъехались кто куда, но оставшееся пространство, наверное, так и числилось за их ведомством. А дед, доделав стрелы и прорвав-таки мозоль, пошел отдыхать, потому что устал, как собака.
Но только он задремал, слышит — Иванушка. Да и не один. С девушкой годов пяти. Принцесса не принцесса, но — ничего. Во всяком случае, одета чистенько, и сопли под носом не блестят. И, кажется, некурящая. Хотя что из нее вырастет, с определенностью, конечно, не скажешь, однако — не лягушка-квакушка, точно.
— С кем это ты, Иванушка?
— Дед! — А у самого глаза — «по семь копеек». — Дед, это — Лиза!
И дед аж вскочил на диване. Но тут же охнул, за поясницу схватился, в глазах потемнело.
— Лиза — это! — повторил внук, думая, что дед все позабыл.
Но дед ничего не позабыл. Бедную Лизу из Антарктик-Сити, которая им обоим очень нравилась, но с которой ни у деда, ни у внука ничего серьезного в силу возрастных причин быть не могло, никогда ни на миг не забывал.
— Вижу, — молвил наконец дед, когда боль слегка отпустила. — Проходи, Лиза. Сейчас мы будем пить какао. Ты любишь какао, Лиза?
— Не знаю. Мы дома его почему-то не пьем, — ответила смущенно девочка, но прошла в комнату.
И деду все в ней понравилось. И голос, и смущение, и непосредственность, с которой она в чужой дом вошла. К мужчинам. Хотя на ту Лизу она нисколько не походила. Ну, нисколечко. Потому что имела типично азиатский тип внешности и фамилию «Судзуки». Лизавета Судзуки. В чем после всемирного Потопа ничего странного нет. Как и во многом другом.
Сели пить какао. Стали разговаривать. Дети — просто так, а дед — чтобы все разузнать и выведать. А потом выводы сделать. И обобщения, если получится.
— Дед, я две стрелы потерял. Но последняя — вот! Лиза подобрала. Я, представляешь, чуть ее не подстрелил!
— Это большое счастье, что — чуть. А то нам бы… Мог бы и международный скандал выйти… Лиза, а у тебя наше гражданство есть?
— Откуда? — девочка тяжко вздохнула. Как маленькая, уставшая от жизни старушка.
— А что — так?
— Да мама с папой пробовали, но это очень-очень сложно. И если даже — то нескоро.
— Хм-м… Точно. У нас, как говорится, имеет место быть… А кто твои мама с папой, девочка, в смысле, чем занимаются?
— Папа — инженер. А мама — учительница. В школе японский преподает. Только, говорит, часов мало, поэтому и денег…
— Но папа-то хорошо зарабатывает?
— Папа — хорошо! Но тоже мало.
— Ясно. Все ясно… А что поделаешь — трудные времена. Может, скоро полегче станет… Извини за бестактность, но многие ваши назад уехали, когда мы земную ось правили…
— Нам тогда не хотелось. Но теперь, наверное, уедем скоро. Правда, пока окончательно не решили, но…
— Уедете? — вздрогнул Иванушка.
— Еще не точно…
— Да, от вашей прекрасной страны мало осталось. Мы, правда, чисто по-русски поделились с вами как с погорельцами, чем могли, хребет Сихотэ-Алинь — чуть не весь, что поболе несчастных Курил, а про нас все равно… Хотя — замнем…
— От нашей прекрасной страны, которая была и так небольшая, остался один архипелаг. Вроде Курил бывших. А Сихотэ-Алинь… Нет, спасибо, конечно, только там все чужое… Так, во всяком случае, папа с мамой говорят. А они мне добра желают… — Пожалуй, это была и впрямь маленькая, но изрядно пережившая старушка. Каких немало и в иные, более стабильные времена.
— Но зачем же вы — тогда?
— Как, разве вы не слышали?!
— Что? — это Иванушка и дед спросили хором.
— Как что? Ну, вы даете! У нас же там теперь — микадо опять!