— Дитя… — начала она.
Сэр Роджер уронил очки, наклонился, стал искать их на полу, наконец с трудом нашел и снова выпрямился. Только теперь лицо его раскраснелось.
— Ну-с, мы будем продолжать игру, Доротея. Начни, пожалуйста.
— Но мне нужно поговорить с тобой о дочери Роджера, — опять сказала она.
Старик протянул руку, точно желая заставить ее молчать.
— Мы будем играть, Доротея, — строго повторил он.
Но мисс Сезиджер не могла молчать. Собрав последние капли мужества, она пролепетала:
— Я хочу знать, как ты намерен поступить с ней. Останется ли она здесь навсегда, и будешь ли ты всегда так неосторожен, как сегодня? Отец, я не часто вмешиваюсь в твои дела, ты это знаешь, но когда я увидела, что ты, пожилой человек, сидишь на траве (подумать только — на траве!) в не слишком-то жаркую погоду, я чуть не сошла с ума от страха. Мы так удивились…
— Кто это мы?
— Я хотела сказать… я хотела сказать, — повторила мисс Доротея дрожащим голосом и очень отрывисто, — что я удивилась.
— Ну, — сказал старик, — тебе, Доротея, полезно время от времени удивляться. Ты ужасно постарела; ты состарилась раньше времени. А это нехорошо.
И вдруг он прибавил совсем другим тоном:
— В чем дело, дитя?
Перемена интонации и быстрое движение старика так поразили Доротею, что она чуть не свалилась со стула. Обернувшись, она увидела, что дверь гостиной отворилась и маленькая тоненькая фигурка в длинной ночной рубашке переступила через порог и мелкими шагами вошла в комнату. Черные волосы падали на плечи девочки, щеки ярко горели, темные глаза были широко раскрыты и смотрели живым, веселым взглядом.
— Я не могу заснуть, — сообщила она.
— Сейчас же иди в постель, Дороти.
— Я не могу заснуть, дедуля, мне нужно посидеть у тебя на коленях.
И едва выговорив эти слова, она быстро вскарабкалась на колени старика.
— Вот теперь мне совсем хорошо, — девочка смотрела в глаза деда нежным, лукавым взглядом. — Ах, как я люблю тебя, дедушка, — прибавила она. — Знаешь, мое сердечко раскрылось, и я могу посадить тебя в него. Я так люблю тебя!
— Но, отец, если ты хочешь… — начала было Доротея.
— Тс… — сурово перебил старик. — Сегодня мне не хочется играть в пикет. Дороти, так нельзя, иди в постель.
— Я не могла заснуть, дедуля. Мама брала меня на руки, и папа тоже. А разве ты не хочешь подержать меня на руках?
Она прижималась к деду, не обращая никакого внимания на тетю Доротею. Старая дева тихонько поднялась со стула, медленно прошла к старомодному дивану, сняла с его спинки вылинявший шерстяной плед и, подойдя к Дороти, прикрыла ее.
— Благодарю тебя, тетя, — сказала маленькая Дороти и принялась устраиваться поудобнее.
— Дедуля, — продолжала она через минуту, — рассказать тебе, как глубоко закопали моего папу?
— Нет, я не хочу об этом слышать.
— Я видела, как маму положили в ящик, крышку заколотили гвоздями. Потом унесли от меня. Я успела только поцеловать ее. Она была такая холодная… Дедушка, все бывают холодные, когда умирают?
— Не будем говорить об этом, Дороти.
— Почему нет? Ты сам когда-нибудь умрешь. Ведь ты уж старенький, совсем старенький. Я думаю, ты проживешь недолго.
— Дороти, как ты смеешь говорить так! — вмешалась Доротея.
Она так встревожилась, что не могла промолчать.
— Пусть она говорит, Доротея, — сказал мистер Роджер. — Если хочешь, можешь пойти к себе. Я сам присмотрю за ней.
— Я твоя девочка, правда, твоя? — Дороти прижалась к деду. — Только смотри не ругай тетю Доротею, это нехорошо. Она добрая. Мне жалко ее, и потом мне совсем не нравится, когда ты хмуришься. Разгладь лоб.
Бедная тетушка Доротея как пуля вылетела из комнаты, а маленькая Дороти обвила руками шею старика.
— Мне чуточку захотелось спать, — в голосе девочки зазвучало чувство глубокого удовлетворения. — И знаешь, мой дедулечка, я тебя люблю, ужас как люблю! Мое сердечко открывается все шире и шире. Теперь уж скоро я совсем посажу тебя в него. Ну, скажи мне, пожалуйста, разве тебе не будет там хорошо и уютно?
— Пожалуйста, не говори пустяков, — заметил старый сэр Роджер. Его слова были суровы, но он произнес их ласковым тоном. — Я люблю маленьких девочек, которые…
— Которые что? — спросила Дороти, быстро выпрямилась, села и посмотрела на него. — Каких маленьких девочек ты любишь?
— Таких, которые в начале дня послушны, в середине дня послушны и вечером послушны.
Дороти слушала с глубоким вниманием.
— А что, по-твоему, дедуля, значит «слушаться»? — спросила она после долгого молчания.