Каждый пел, что помнил, но ведь слово «социализм» звучало одинаково на всех языках и это слово поднималась из глубины и волной накатывалось на нас из зала.
В итоге нас подхватили и от избытка чувств начали подбрасывать в воздух. Летали мы, летал секретарь Саша…
«Если это не слава, то кто это?» – подумал я.
Глава 7
Берлин кипел молодой жизнью. Встречи, концерты, мероприятия… Они занимали массу времени, но оставалось и время свободное, для того, чтоб мы могли просто походить по городу, посмотреть на людей. В такие минуты мы болтались по городу любопытные, как самые обыкновенные туристы.
В один из таких дней нас принесло к Берлинской Стене. Это же все-таки такая же достопримечательность, как в Египте пирамиды, а в Москве – Кремль. Быть тут и не посмотреть на это было бы преступлением. В будущем вот её остатки растащили на сувениры, а тут можно было бы потрогать своими руками такую историческую ценность. Самым известном местом прохода в Западный Берлин из Восточного был «Пойнт Чарли». Это было то место, с которого чуть-чуть на началась Третья Мировая…
В окружении гостей фестиваля мы смотрели на него и тихо радовались, что в тот раз обошлось.
Смотрели на бравых ГДРовских пограничников, на американцев, что стояли с другой стороны, на похожие дома и на других немцев. В чем-то, конечно, тех же самых, но все-таки других. Пока…
Стена, проезд сквозь неё и невдалеке – скромный белый домик, мешки с песком. Это уже Западный Берлин. Аквариум, на подоконнике ГДР, в котором плавают акулы капитализма.
– А ведь действительно, – сказал я. – Всего полгорода. С точки зрения страны совсем немного. Как трехлитровая банка…
– В 1961 году тут дуло в дуло стояли наши и американские танки. И окажись у кого-то нервы малость послабее…
– Нашел, о чем думать, – сказал Сергей. – Обошлось же? Вы вот о другом помечтайте… Вдруг сейчас распахиваются эти ворота, а оттуда вырывается толпа наших фанатов…
– Сметая пограничников?
– Конечно! Ну как это тогда бывает во время футбольных матчей…
– У нас нет еще стольких фанатов!
– Нет, так будут. Что, помечтать уже нельзя?
Я пожал плечами. Мечтать было можно. И даже вслух. Наш барабанщик задумался с скорректировал мечту поближе к реальности. К кинематографичной реальности.
– Тогда Спецслужбы. Врываются суперагенты, и утаскивает нас прямо туда…
Он кивнул.
– И несут на стадион… Есть же стадионы в Западном Берлине? Наверняка есть! И требуют: играйте нам свою музыку…
– А мы им отвечаем – «Мы такие положительные, про мир во всем мире поем, а вы – милитаристы!»
– «И что с того? – говорят они». Мы заплатим… Золотом! Сочините что-нибудь воинственное!
– Даже пробовать не буду, – сказал я.
– А! – победно сказал Сергей, но он поспешил. Я закончил.
– У меня уже есть такое. И не одна, а целых две. Одна – добрый такой рок-н-ролл, а вторая – блюз.
– И что там за слова?
– И название, наверное, милитаристское придумал?
– А то!
Я улыбнулся детским воспоминаниям.
– Я в те времена Фейхтвангера читал… «Иудейскую войну». И песню назвал «Нападение римлян на водокачку с применением стенобитной машины «Свирепый Юлий».
– Название чуть короче самой песни…
– А ты не завидуй. Лучше сам что-то похожее напиши.
– А что за блюз?
– «Дальность полёта пули три километра»! Вы знаете, что мосинская винтовка бьет на три километра? Вот я как узнал, так сразу и написал…
Никита кисло улыбнулся и процитировал Ахматову.
– «Когда б вы знали из какого растут стихи. Не ведая стыда…»
– Точно! Она-то точно знала, что говорила.
Мы развернулись и пошли прочь, к отелю.
День клонился к вечеру, но интенсивность общения и там не стихала. Люди пели, плясали, дискутировали и занимались кое-чем еще…
Наш гостиничный номер располагался на втором этаже и к нему прилагался балкон. Иногда, когда было время и настроение, мы выходили на него и смотрели как под нашими ногами кипит фестивальная жизнь. Во дворе отеля имелась небольшая площадь с фонтаном и вокруг – кусты и скамейки. Разумеется, такое идиллическое место с первого дня было оккупировано молодежью, завязывающей мимолетные любовные романы. С вершин нашего жизненного опыта мы их очень даже понимали – ну, когда еще у советских девушек появится шанс поцеловаться с чёрненьком, мускулистым рубщиком тростинка с Кубы, а юношам оценить великолепие груди венгерской комсомолки?