Там, слова, конечно, не совсем про секс… Но если немножко подкорректировать, то сгодится!
Мы помолчали, глядя друг на друга. Кусты внизу продолжали шелестеть.
– Нет уж. Слишком смело… Нужна тонкая лирика. Грусть и воздыхания.
– И такое тоже есть…
– Может быть нам тогда перепеть «До свиданья наш ласковый Миша…»? Музыка-то слезвыжимательная! Да и слова можно поправить.
– Мы же вроде как договорились её не трогать?
– Ну, хотя бы теоретически…
– И как? Как ты это себе представляешь? Идея уже есть?
– Ну… Примерно так… «До свиданья мой ласковый Педро..»…
– Или «До свидания мой друг фестивальный, Фестивальная сказка прощай…
– Ага… «…Засади мне подарок прощаний и кусты каждый день вспоминай…»
– «Засади» это про цветок?
– Разумеется!
– Тогда нужно «посади».
Мы невесело посмеялись.
– Нет. Давайте не будем искушать друг друга.
Песни, что мы только-то.ько припомнили мы сочинили еще когда учились в школе. В этот раз у нас просто не доходили руки до них – ну кто будет собрать золотой песок, если есть возможность ухватить крупные самородки.
– А еще наше что-нибудь, политически выверенное есть? Чтоб без двойного смысла и прочим… Про мир, про дружбу и без межполовых отношений.
– Есть, – сказал Сергей. – Сейчас вспомн ю. Один куплет в голове вертится…
Он побарабанил пальцами по воздуху.
– Детский сад….
– Немного старше, – возразил Сергей. – Это ты же в школе написал.
– Я?
– Ну не я же. Ты у нас поэт…
Никита посмотрел на него с сомнением. Сергей погрозил ему пальцем.
– Мне твои лавры не нужны…
…День начался, как и обычно: с чем-то такого, что напоминало планерку. Задействованная сегодня в мероприятиях часть делегации собрались в зале на втором этаже и ждала распоряжений – куда прибыть, когда и с чем. Мы были в числе счастливчиков – по плану нам сегодня предсказало играть в Университете имени Гумбольдта, но следовало услышать подтверждение.
Только неожиданно для нас мы услышали совсем иное.
Звук, который я услышал никак не вязался с обычной жизнью. Я, конечно, не военный, но такие звуки приходилось слушать, в будущем, довольно часто – как ни посмотрим какой-нибудь боевичок из будущего, так обязательно услышишь.
– Автомат? – неуверенно сказал Никита.
– С глушителем…
Сергей единственный из нас случил в армии, да и видеомагнитофон у него появился раньше, чем у каждого из нас, так что он точно знал, что говорит. Правда, такое предположение настолько выходило за рамки здравого смысла, что мы только весело переглянулись. Мираж, не иначе. Только не для глаз, как это полагается миражу, а для ушей. Пошутить по этому поводу никто не успел – дверь распахнулась и в зал вбежали несколько человек с автоматами. Тот же шелестящий звук и сверху, с потолка, посыпались куски штукатурки.
– Прошу сохранять спокойствие. Вы захвачены боевой группой «Фракции Красной Армии».
– Что случилось? – крикнул я, поднимаясь. Мелькнула нелепая мысль, вдруг тут пожар и надо быстро уходить, но причем тут автоматы…
– Что происходит? – спросил Тяжельников, тоже, похоже понимавший не больше нас. Только нас не слушали. Пришельцы хотели не слушать, а приказывать.
– Всем собраться в центре зала! Быстрее! Быстрее!
Помогая себе прикладами, они собрали всех бывших в зале в плотную группу. Люди не понимали, что происходит, но автоматы у незнакомцев подсказывали что нужно делать. Кто-то вскрикнул, но его успокоили.
– Вы взяты в заложники и будет в этом положении, пока наши требования не будут выполнены.
– Вы сошли с ума!
Секретарь ЦК Комсомола поднялся, но кто-то из пришедших ткнул ему дулом в живот, показывая, кто тут хозяин. Должность должностью, а ситуация – ситуацией…
Только сейчас я сообразил, что террорист говори по-русски, а это наверняка значило то, что не в первую попавшуюся дверь ребята завернули. Знали, собаки куда шли.