Погрозив нам пальцем, он усмехнулся.
– Вы, ребята, не марксисты…. Что там Маркс говорил о Революции? Она должна была произойти во всей мире или в нескольких крупных странах… А у нас так не случилось… Вместо того, чтоб Мировую Революции делать, вы остановились на границах Российской Империи!
– Троцкист! – с удивлением сказал Тяжельников.
Я подумал, что теоретический спор безоружного человека с вооруженным вряд ли завершится победой безоружного. Стоило подождать или перенести спор в какую-то иную плоскость.
– Формально он прав, – сказал я. – Помните, что Маркс говорил о социалистической революции?
Никита тоже понял к чему я клоню и уточнил:
– Ты имеешь ввиду, что она должна произойти одновременно во всем мире?
Я кивнул.
– Да. Или во всем мире или в нескольких наиболее развитых странах. Я все думал, почему именно так, а не иначе.
Ну ответ на этот вопрос я помнил еще из курса «Института Марксизма-Ленинизма».
– От того, что там пролетариата много.
Немец кивнул.
– Именно! Но тут дело не просто в числе пролетариев. Дело, оказывается, в том, что чем больше пролетариев, то есть рабочих, чем сильнее страна, тем сильнее у неё армия и мощнее её оснащение. Такую не задавить окружающими их капиталистам. Троцкий со своими последователями не зря пёкся именно о Мировой Революции. Понимал… Чувствовал! Представляете, что получилось бы, если б Революции победили не только в России, но и в Германии и Франции? Да хотя бы только в Германии! Ресурсы России и производственная мощь Германии!
Он вздохнул, покачал головой.
– Что там в Европе остались? Англия? Франция? Италия? Сколько та Франция против Германии продержалась в 40-м году? Две недели? И это только против одной Германии…
Он вздохнул еще раз. По нему видно было, что говорит выстраданное, то, во что совершенно не сомневался.
– Второй Мировой войны могло бы и не быть… Точнее она бы, конечно была бы, но она привела бы к появлению Мировой Социалистической системы.
Возражать никто не решился.
– Так-то вот… – сказал террорист. – Так что лучше не спорьте, а сидите тихо. Посмотрим, чем дело кончится.
– Разговаривать-то можно?
Он подумал секунду и разрешил.
– Если без истерик, то разговаривайте…
Видимо посчитав, что своей логикой сломал наш дух, он отошел в сторону, к товарищам. Те стояли около стола с радиостанцией. Похоже, там шли какие-то переговоры.
Никита посмотрел на ребят с автоматами и сказал, как плюнул.
– Теоретик, мать его…
Сергей поддержал.
– Нравы в этих временах и вовсе дикие… Помните Олимпиаду? Немцам в этом смысле не повезло.
– Мюнхенскую Олимпиаду? – уточнил я. – Там, где арабы из «Черного Сентября» евреев постреляли?
Он кивнул.
– Это когда? – спросил Тяжельников.
– Год назад. В 1972 году….
– Я бы сказал, что это не немцам, а нам не повезло, – заметил я. – Любопытно, чего они на самом деле хотят? Что за условия выставили?
– А когда это ваш друг сумел в Красной армии послужить? – неожиданно спросил Тяжельников.
Я поправился.
– В Советской, разумеется. Про Красную армию я им ради красного словца задвинул…
– Это когда это он успел? Вы же школьники. Точнее только-то.ько из школы.
Я посмотрел на него, потом обежал взглядом комнату, ребят с автоматами. Чем это кончится – неизвестно. Было такое в прошлом слое реальности или нет? Ведь могло бы и в самом деле быть, только отечественная пресса об этом не сообщила, чтоб не волновать советский народ… Газета «Правда» всегда писала правду, но не всю. Что-то оставалось и за границами газетной полосы.
– Это только кажется.
Эта же мысль пришла и Никите.
– В прошлый раз такого же не было? Или об этом попросту не сообщали?
Мы с Сергеем пожали плечами.
– Могли и не сообщить… Во всяком случае он…
Я кивнул на Тяжельникова.
– Он точно остался жив…
– В какой это «прошлый раз»?
Я не ответил. Не дай Бог погибнем… И сами в свое удовольствие не поживем и информация о том, что ждет страну просто пропадет. Может быть рассказать? Поделиться знаниями? Поверит? Не поверит?
– Надо сказать, что мы старше, чем кажется…
– Да мы свое уже пожили.
– Такие разговоры в нашем возрасте? Вы же еще мальчишки!
Я усмехнулся.
– Это мы выглядим как мальчишки, а на самом деле… На самом деле нам каждому более шестидесяти.
Он посмотрел на меня и в его взгляде смешались удивление и опасение. Наверное, подумал, что от переживаний умом повредился.
А я в этот момент подумал, что если не дай Бог что-то и произойдет, то скорее всего всплыву я том самом теле, которое покинул в 2020 году. И в тех же обстоятельствам. Во всяком случае оптимизма мне эта мысль прибавила.