— То её сочинил мы! А если вдруг спросят, о чем мы про такую замечательную песню узнали, то скажем — «Нам письмо пришло от товарища Зябликова»!
Мы смотрели друг на друга, прикидывая то так, то эдак. Действительно, Сергей предложил очень хорошую схему.
— Идея хорошая. Только вот Зябликов — это как-то неярко… Такой может быть и в самом деле существует. Фамилия как фамилия.
— А что тогда?
— А тогда надо какое-то погоняло придумать, чтоб даже издали было видно, что кто-то притворяется человек, защищает свое инкогнито… Что-то вроде..
Он покрутил головой, словно хотел отыскать искомое на стенке вагона. Там висела табличка со стрелкой «Вагон-ресторан».
— Вагонов-ресторанов? — предположил я. — Аркадий Петрович Вагонов-Ресторанов…. Звучит?
— А почему нет? — вмешался Никита. — Если Петров-Водкин был, то почему не быть Вагонову-Ресторанову?
— Ну что-то типа этого, — согласился Сергей. — Я бы предложил что-то менее вызывающее… Что-то вроде Моцартов или Чебурашников. Должно быть что-то такое, что всем было понятно, что это — ширма. Фикция…
— Жаль фамилия Мурадели занята, — мечтательно сказал Никита. — Это было бы самое то, что нужно. Второго такого не встретишь…
— В общем надо подумать. В идее что-то есть!
— А если пристанут с ножом к горлу, чтоб срочно написать, — продолжил он, — то так и скажем. «Пришло письмо, а там — текст и музыка…»
— Ага. И многозначительно подморгнем. Типа, сами понимаете, что слова эти только проявление нашей скромности…
Я засмеялся.
— Знаете такую даму как Голда Меир?
— А то!
Сергей усмехнулся и пропел кусочек из Высоцкого:
Это же Премьер министр Израиля!
— Верно… Так вот она говорила…
— Говорила?
Я отмахнулся от провокационного вопроса.
— Ну или потом скажет, какая нам-то разница? Так вот она на вопрос о наличии у Израиля атомной бомбы говорила так: «У Израиля нет никакой атомной бомбы. Но если на нас нападут, то мы её применим!» Вот и мы, получается также. Песни у нас нет, но мы её споём.
Решение было принято, и мы вернулись в купе к продолжавшимся веселиться товарищам. Мы пели, но меня продолжала мучать мысль — во что выльется нас разговор с главой советского Комсомола? Не переборщили ли мы? Не перегнули ли палку?
В Берлин мы прибыли к вечеру следующего дня.
Наш поезд неторопливо втягивался в вокзал «Остбаннхоф». Огромный ангар из стекла и стали надвивался на них, встречая поезд каким-то мелодичным звуком. Мы с Никитой укладывали вещи в сумки, а Сергей стоял у окна.
— Эй, гляньте, — сказал Сергей, глянувший в окно.
— Что там? — не отрываясь от процесса отозвался Никита.
— Гляньте, что происходит! Нас встречают!
— Неужели весь «Фридрих штат палас»?
И действительно из окна было видно, что рядом с вокзалом стоит сцена, на которой уже идет какое-то движение. Кто-то пел и, что было удивительно, песня была очень знакомой — «Катюша».
— Это зингер-клубы, — раздался голос за спиной. Мы обернулись. В дверях купе стоял наш Секретарь и жевал яблоко. — Поющие комсомольцы… Что-то вроде вас.
— А все остальные?
— Там ранее прибывшие делегации. Мы сейчас выгружаемся и нас встречают… Помощь какая-то нужна?
— Спасибо. Сами справимся…
Вагон заполнился веселой суматохой гомоном. Все радовались концу дороги. Хоть и была она и недлинной, и веселой, но впереди нас всех ждали еще более интересные и приятные события. Все жаждали новых ощущений. Думаю, что для девяти из десяти наших попутчиков этот выход за границу СССР был первым, так что ничего удивительного тут не было. Для них тут даже воздух пах по-другому.
На перроне мы остановились, ожидая разъяснений. В воздухе перекрывая многоголосый шум возникла мелодия «Подмосковских вечеров».
— Хорошими песнями нас встречают, — сказал кто-то из делегатов.
— Верно. Только уж больно древние, — сказал я. — Почему-то считается, что если русские приезжают, то встречать их надо именно такими древними песнями.
— Конечно. Мы же приезжаем за границу редко…
— Ага. И только на танках…
Я хотел развить эту тему, но тут музыка снова сменилась. Жизнь приготовила нам приятный сюрприз. Зазвучал «Карл Макс штадт». Мы встрепенулись и подумали об одном и том же, о наших немецких друзьях.
— Нет. Это не они, — сказал Никита.