Негромко переговариваясь, мы начали «обживать» его. Тут нашлось много чего интересного. Пока я выбирал на какой из трех гитар сегодня буду играть, Никита полез вглубь одного из шкафов. С десяток секунд его не было слышно, а затем он сказал:
— Ох какая штука! Давно хотел такое в руках подержать…
Я обернулся. Никита разглядывал банджо. Приноравливаясь, он несколько раз тренькнул, наслаждаясь звуком. Такое, конечно же ни с чем не спутаешь.
— Вроде сковородка с длинной ручкой, — сказал Сергей, проверяя барабанные палочки на столе. Он выложил десяток на столешницу и катал их там, выбирая самые прямые. — А звук какой…
Никита тренькнул раз, другой…
— Ничего полезного в памяти не всплывает?
— Всплывает, — сказал Сергей. — Помните? «Не перебивай меня, не перебивай, я сегодня как железо…»
Мы переглянулись.
— Кстати, да! Неплохая песня…. Лолита пела?
— Нет. Алика Смехова… Только её на два голоса петь нужно. Женщина нужна…
Сергей уселся на стульчик и начал приноравливаться к тарелкам: двигал, чтоб было удобнее, переставлял.
— Знаю я для чего она тебе нужна…
Серега показал ему язык.
— Может быть Пугачевой предложим? — предложил Никита.
Я с сомнение покачал головой.
— Алла Борисовна сейчас круто пошла в гору. Захочет ли?
— Ну так и песня-то неплохая… Может и захочет.
— А не захочет, так ничего страшного. Не пропадет песня, — сказал Сергей. — С такими песнями мы из какой-нибудь серой мышки сможем еще одну приличную певицу сделать. Найдем кого-нибудь.
Никита пощупал струны и вроде бы даже не слушал нас. Витал в эмпиреях…
— Слушайте! Я вот еще одну песню вспомнил…
Он зачал пощипывать струны, вспоминая мотив.
Я хлопнул в ладоши.
— Точно. «Пой Вася!» Так она называется. Слушайте, а почему-то все, что приходило в голову с использованием банджо носит шуточный характер?
Друзья одновременно пожали плечами. Загадка…
— Слова кто написал?
— Я и слов-то не помню толком, а уж про автора… — он махнул рукой.
— Ну и что тогда делать? По какому варианту? «Слова народные»? Или Вагонов-Ресторанский?
— А сам что? Ты ведь общий принцип, настроение чувствуешь? Вот и напиши нечто похожее…
Никита вздохнул. На него снова падала самая трудная часть задачи. И самая опасная, между прочим…
— Ладно… Дело до Москвы терпит. Пошли колонки расставлять. Про песни не забудем?
— Чего мозги напрягать? Карандашиком запишем.
Мы взялись за колонки, начали расставить их по сцене и прикидывать куда нужно ставить микрофоны.
Серега потихоньку разбирался со своими барабанами, а мы с Никитой таскали колонки. Транспортируя очередной ящик, Никита вдруг остановился и прислушался.
— Ну? — спросил я, ткнув его ящиком.
— Слушай…
— Неси, — сказал я. — Донесем, тогда начнем слушать. Шевелись давай. Нам еще настраиваться…
Но Никита на уговоры не поддался.
— На русском говорят…
— И что? Ты всегда останавливаешься, когда родную речь слышишь?
— Так там их много!
Я проставил свой край колонки на пол, разогнул спину. Мелькнула мысль, что может быть там сидят наши товарищи и тогда их можно будет припахать для установки аппаратуры, но потом я сообразил, что если б там были наши соотечественники, то мы бы об этом уже знали. Значит тут кто-то чужой…
— Ты помнишь где мы? В «Доме дружбы». Вот тут немцы собрались и планируют дружат с нами. А под музыку дружить куда как приятнее, так что давай дальше двигать… Создавать атмосферу праздника.
Никита внял и подхватив колонку, мы утащили её в дальний край сцены.
Там мой друг подошел к занавеси и чуть отодвинул материю. Я покачал головой. Не время, но… Если нельзя, но очень можется, то можно! Я оставил товарища подслушивать и подсматривать, а сам пошел за усилителем. Тот можно было принести в одиночку. Минут десять я возился с проводами, подключал электричество и микрофоны, а когда оглянулся, чтоб воззвать к Никитой совести, увидел, что его нет. Занавесь оказалось слегка раздернутой, что и показывало куда он подевался.
Потихоньку подойдя к прорехе посмотрел.
Внизу, под сценой, стояла группа молодежи человек в сорок и говорили о чем-то, а перед ними стоял Никита.