— Ага. Медаль «За отвагу на пожаре»… Ну вас, — остановил наши фантазии Никита. — Врать будем и завремся… Да и никто из нас ничуть на Рембо не похож, чтоб террористов гасить…
Людей вокруг нас хватало. Самых тяжелых уже унесли и тут остались такие как мы, на которых врачи махнули рукой — мол, сами оклемаются. Глядя по сторонам, я искал следы крови. Не бывает же такого, что такое вот событие и без кровопролития, искал, но не находил.
Выйдя из здания, мы поняли, что и впрямь, замолчать произошедшее никак не получится. Тут стояло несколько машин скорой помощи, полиция и какие-то машины явно военного вида. Там шла своя жизнь и на нас внимания не обратили. Мы боком-боком отошли в сторонку и уселись на парапет фонтана. За спиной у нас успокаивающе журчала вода. Намочив ладони, я прижал их ко лбу. Стало легче.
— А давайте подумаем, как мы теперь Евгению Михайловичу в глаза смотреть будем, — спросил Никита.
— Это еще вопрос захочет ли он сам в наши глаза глядеть, — ответил Сергей. — Подумает, что мы три сумасшедших идиота… Наговорили от страха что в голову взбредет.
— Ага. Физиологическая реакция. У кого от страха понос натуральный, а у кого-то — словесный…
— Это все пол беды. Ну, а если не подумает? Если он нас всерьёз воспримет?
Ответа на этот вопрос не было. Пока.
— Вот мы и снова пришли к тому же вопросу. Только на новом витке.
Я посмотрел на товарищей.
— Будем признаваться?
— Так уже признались… Вопрос — поверит ли.
— Да. Это действительно вопрос…
— А вот интересно будет, что он про нас и не вспомнит…
Я хлопнул ладонями по коленкам, попробовал встать, но у меня не получилось. Только привстал и плюхнулся назад. Сил не было.
— Значит будем считать, что мяч на его стороне… Захочет играть — будем играть.
— Только давайте договоримся. Игра будет коллективной, а не один на один…
Замолчать такое событие, разумеется, не удалось. Об этом позаботились и сами террористы, напечатавшие в газетах воззвание, да и наши журналисты, получив «добро» на отработку темы «наймитов империализма, стреляющие в светлое Будущее» постарались. Были гневные статьи, фотографии, собрания… Короче, Фестиваль запомнился не только красочным закрытием, но все этой шумихой.
Играть еще нам не получилось — приключения не прошли даром. Плечо ныло, требовало покоя и последние дни мы были балластом Советской делегации. Несколько раз разумеется пришлось разговаривать с товарищами в штатском, с нашими и с немцами, но вот что удивительно — товарищ Тяжельников к нам так и не подошел…
Мы ждали этого разговора. Сперва с нетерпением, а потом и с недоумением. Нашу песню про Ленина и Октябрь вовсю распевали, но и только. Авторами никто не интересовался. Он молчал, и мы молчали. Неужели все это ничем не кончится? Неужели обошлось?
— Ну и слава Богу… — сказал Сергей. — Не поверил, получается.
— Значит будем жить как жили, — решил Никита. — Вспоминаем песни и встраиваемся в Московскую музыкальную тусовку… Пора уже новые хиты народу выдать. Впечатлений в Берлине набрались, так вот будьте любезны.
— Кому на этот раз?
— Ну хотя бы Пугачевой. Девушка-то вот как развернулась!
— Это хорошо. Надо будет вспомнить что-то недалекое. У меня тут еще одно предложение появилось… Вы знаете, кто гимн Советского Союза написал? Слова, я имею ввиду…
— Конечно. Михалков. Отец того Михалкова, который…
— Который пока никто и знать его никак… Давайте лучше с его папой посотрудничаем!
— Нет, ребята. Я — против, — хохотнул Сергей. — Меня и старый гимн устраивает.
— Тьфу на тебя, — отмахнулся Никита. — Надо просто песню на его стихи написать!
— Написать, в смысле вспомнить?
— Песню про пионеров? — поморщился я.
— Причем тут пионеры? Помните Асадулин пел? «Мальчик с девочкой дружил…» Слова найдем, а музыку я помню….
Я вспомнил. Действительно такая песня была. Энергичная такая… Толкающая к поступкам.
— Да… Сотрудничество с автором слов текста государственного гимна — это круто! Таким же образом, как и с Андреем Андреевичем?
— Конечно. Попросимся в друзья, а потом выдадим шедевр…
Закрытие Фестиваля обернулась большим праздником. Все веселились, словно старались оставить в прошлом неприятности, связанные с террористами. Звучала музыка, песни, включая те, что написали мы, был салют… А затем советская делегация погрузилась в поезд и отбыла на Родину. А вот руководство делегации вылетело в Москву самолетом. Друзья не обратили на это внимания, а мне это показалось странным. Похоже, что Тяжельников избегал встречи с нами, ибо не знал, как ему вести, а поезд хоть и длинный, но все-таки могли бы и попасться друг другу на встречу. Может быть поэтому?