Пару дней мы с Сергеем репетировали и пробовали кандидатов, а потом, поняв, что лучше уже не будет, устроили-таки танцы…
Два усилителя, микрофонные стойки, к которым синей изолентой примотаны микрофоны, немножко барабанов и полуакустический «Урал» для меня. Хорошо еще, что усилителей нашлось два и оба работали. К одному подключился я, а во второй вставили микрофоны. Нам было просто. Мы играли наш ресторанный репертуар. То бишь то, что играли обычно на свадьбах. Народ разошелся, но самое веселье началось, когда пришли местные. Этим хотелось не только потанцевать и на людей посмотреть, но и себя показать. На студентов они смотрели как законную добычу, забредшую по случайности в их охотничьи угодья и уже включили их в свою пищевую цепочку. В пику городским, они даже патриотически захватили с собой гармошку. Не то, чтоб местные молодые люди были настолько патриархальны, но вот очень им хотелось показать всю глубину отрыва интеллигенции от народа…
Но получилось по-другому…
Несколько песен местные наблюдали за студентами, словно прикидывая с кого начать. Предощущение драки чувствовалось настолько явственно, что не нужно было быть ни Мессингом, ни Вангой, чтоб предсказать что вот-вот случится. Напряжение в зале копилось, словно капля воды, собравшейся сорваться с сосульки, но… Капля не сорвалась.
Маленькое чудо случилось, когда мы заиграли «Человек и кошка»…
Я уже говорил, что мы не делали секрета из наших песен и множество людей уже знали их. На кассетах была и эта песня. Никита солировал там на аккордеоне.
И вот когда мы начали играть местный гармонист подключился к нам и очень хорошо. Эта была та самая веселая гармошка, а не солидный Никитин аккордеон. Я прекратил играть.
— Эй, гармонист, давай к нам!
Я протянул тому руку, помогая забраться на сцену.
— Хорошо играешь… Про «КПВТ» слышал? Или про «Мятое зеркало»?
— Слышал…
— Другие песни их знаешь?
Он кивнул.
— Ну тогда давай подыгрывай…
И мы дали… Парень, его звали Семен, действительно знал многие из наших вещей, и мы с удовольствием слушали, как гармошка создаёт совершенно новое, небывалое ощущение от знакомых песен. Но самый кайф, конечно, был от «Человека и кошки». Гармошка была тут на самом видном месте, и я подумал, что если когда-нибудь мы будем писать свой диск (случится же это рано или поздно!), то Семена нужно будет пригласить, чтоб он сыграл с нами в этой песне.
В перерыве он спросил.
— А вы-то откуда их столько песен знаете?
Мы с Сергеем переглянулись.
— Мы в этом название средние три буквы — П и В. Мы эти песни написали.
Я сказал и ничто у меня в душе не дрогнуло. Наверное, правду сказал…
Это всё как-то разрядило обстановку. Собиравшаяся сорваться капля драки не сорвалась, а произошло какое-то братание нардов. Мы играли, люди танцевали, потихоньку выпивали и никто не портил праздника.
Так все и продолжалось две недели — днем работа, а вечером мы с Сергеем и Семеном устраивали танцы. Я слушал его и уже прикидывал как может украсить наши песни хороший клавишник.
К концу месяца погода испортилась. Зарядили дожди, и работать в поле стало невозможно. В один из таких дней мы с Сергеем, украсив свою жизнь бутылкой портвейна, уселись в клубе и принялись вспоминать наши долги.
— Пугачеву мы забыли! — напомнил Сергей. — Обещали же что-то ей…
— А пусть и дальше свои песни поет. Нечего её баловать….
— Вот и я так считаю… Давай для неё сочиним «Все могут короли»…
— «Все могут короли»? — с сомнением повторил я. — А это не выстрел за горизонт?
— В смысле?
— Ну, не рановато-то ли? Когда она у нас появилась?
Сергей прищурился, вспоминая.
— Сам понимаешь точно не скажу, но точно после 1975 года. Это ведь с диска «Зеркало души»? Я точно помню, что слушал её на «Радиотехнике — ЭП 101», а эта вертушка у меня появилась точно после армии появилась, а значит не раньше 1976 года. Мне её родители на день рождения подарили.
— Получается года три…
Я почесал пробивающуюся щетину. У меня росла моя в этой жизни первая борода.
— Если так, то тогда можно… А слова?
— Припев я помню.
Вот этому я не удивился.
— Припев все помнят, а куплет?
— Ну давай что-нибудь на коленке придумаем… Рыбу какую-нибудь, а потом Никита её обкорнает, приведет в форму…
— Ну хоть что-нибудь помнишь?
— Что-то там было «жил-был, жил-был» … И «звался он Луи Витон»…
Первый куплет выплыл из тумана как «Титаник». Я точно понимал, что в этот момент мы сочиняем мегахит. Если уж написанную в середине 70-х годах двадцатого века песенку помнили и в 20-х годах следующего века, то это точно нерядовая песня.