— И при чем тут это?
— Да при том же самом. Если им не хватило фактов, значит им это не нужно… Вот и все. Факты-то можно поискать!
Я глубоко вдохнул осенний воздух. Там был запах сгоревших листьев и сырость недавно закончившегося дождя.
— Не знаю, как вам, а у меня на душе полегчало после этого разговора. Все, что в наших силах, мы для страны сделали. Выше Председателя КГБ нам уже не подняться. Теперь давайте делать что сможем для себя.
Мне никто не ответил. Никита шел молча, Серега вообще разглядывал встречных девушек и казалось не слушал.
— Тем более, что все не настолько трагично. Они еще могут передумать.
— Через год?
Серега все-таки слышал меня.
— Или через два…
Не стал я его обнадеживать.
— Да ладно, проехали…
Никита подошел к очередной куче, но сдержался. Не стал её ворошить.
— Что теперь делать-то будем?
Вопрос вообще-то был риторический.
— Так все и так понятно. Будем продолжать учиться и играть. Должны у нас новые варианты появиться! Должны! Михалков молчит? Надо будет напомнить ему о нас. Алле Борисовне что-нибудь новенькое надо подкинуть…
Вспомнив ее, я вспомнил и наш договор с ней про московскую музыкальную тусовку.
— Надо будет посмелее и поэнергичнее в официальную тусовку влезать.
— А с нашей полуподпольной рок-музыкой тусовкой брататься будем?
Мы переглянулись. В этом были плюсы и минусы…
— А стоит ли? — сказал Никита. — Насколько я помню никто из нынешних музыкантов официального признания не получил. «Машина…» вот только дожила до светлых времен, а все остальные… Если мы поставили цель добиться успеха в Системе, то нужно оставаться официальными.
— Да и большой вопрос — примут ли нас подпольщики? Помните тех ребят из кафе? Ну и кроме того мы в их глазах дети, а они — в наших. Парадокс…
— Ладно. Время покажет.
Явно безнадёжным тоном Сергей вдруг сказал:
— Хорошо бы какое-нибудь психическое заболевание у себя найти. Поставить диагноз и — в Москонцерт… Должны же у гениев быть психические заболевания? А мы точно гении!
— Это какая связь?
— Самая прямая. Через Советскую Армию. Получить «белый билет», чтоб не думать о том, когда о тебе военком вспомнит и повестку пришлет и — на эстраду…
— Ну да… Не руку же или ногу терять для этого?
Напел я песенку из еще не снятого фильма.
— Мы и без этой эстрады только что рассказали и что мы и зачем, и почему… И каков результат?
Никакого результата…
Никита снова вернулся к только что прошедшему разговору. Только какой смысл говорить сейчас об этом? Только душу травить.
— «Мечты, мечты, где ваша сладость…» — пропел я. — Надо терпеть. Точнее, получать удовольствие от такой жизни. Нам пока не верят. Будем надеяться, что это только пока.
Друзья промолчали. Все мы подсознательно хотели, чтоб разговор закончился иначе, но что случилось — то случилось…
— Ладно. Жизнь на этом не закончилась. А не съездит ли нам в «МК»? Давненько мы там не были…
— Просто чайку попить?
— Да нет… По делам. Мы Тяжельникову идею про фестивальную пластинку подкинули? Подкинули. А он молчит.
— Так не до этого ему, видимо.
— Вот чтоб стало «до этого» надо, чтоб его кто-то еще подтолкнул…
— Ну да… Поедем, поноем, что столько хорошей музыки на фестивале услышали, и отчего это нашей советской молодежи её не услышать?
В редакцию мы поехали на следующий день после занятий.
Идти в гости без подарка — плохой тон. Мы купили парочку тортиков и двинулись туда, к знакомым, а те, в ответ на нашу кулинарную агрессию, обрадовали нас новостью.
— О, как вы вовремя! Тут вами интересуются.
— Кому это мы стали интересны? — открывая коробку спросил Никита. — Неужели толпы поклонниц?
— Да вот Андрей Васильевич интересуется.
Тем временем на столе, освобожденном от редакционных бумаг, появились чашки и блюдца. Электрический чайник пустил к потолку струйку пара. Жизнь налаживалась…
— Ну что ж… Если он человек не вредный, зовите его сюда, чай пить.
Журналист оказался тем самым, с которым мы ездили к Никите. С ним пришли еще несколько молодых ребят и как-то устроившись в небольшом кабинете мы принялись пить чай и разговаривать. Журналиста тортом не корми, а только дай задать вопрос, а уж если их тут несколько человек… Вопросы сыпались градом. Мы только успевали отвечать.