— Ну ладно, волчат мы возьмем, дело нехитрое. Главное, подкараулить волчицу: у нее на тот год снова будут волчата, и они захотят гусятинки. Разве в кустах залечь, подождать?
Из трубки струился синеватый дымок, расстилался над головами.
Веня слушал деда и внимательно его разглядывал. На морщинистом обветренном лице старого охотника синели маленькие, чуть слезящиеся глаза. Не раз смотрели они вдоль ружейного ствола, ловя зверя на мушку. Они и сейчас еще глядят зорко. А вот ноги, обутые в лапти с белыми онучами, уже подводят старика, похрустывают в суставах. Сколько верст исходили они по лесам и полям в погоне за зверем!
Выкурив трубку, дед постучал ею о пенек, встал, погладил бороду и сказал:
— Давай-ка, сынок, строй засаду. Будем дожидаться волчицу.
Они забрались в густой ельник с подветренной стороны, притаились.
Ружье у деда наготове, пусть только появится эта злодейка. Бабахнет — и готово!
Старик и мальчик напряженно ждали, не говоря ни слова и задерживая дыхание. Так они просидели, может, час, а может, и больше. У них стали мерзнуть ноги. А волчицы все нет и нет. Куда же она запропастилась? Наконец дед не выдержал:
— Веня, сынок, сходи-ка домой, принеси мне тулуп и валенки. Хоть всю ночь буду караулить, а с волчицей расправлюсь.
Веня встал, уже не таясь, треща валежником, выбрался из засады и пошел к деревне. Он успел добраться до лога, как вдруг послышался выстрел. Со всех ног Веня кинулся обратно.
— Дедушка, ты стрелял? — еще издали крикнул он.
Да, вот она, матерая волчица, лежит на белых перьях гусака. Ее зубы оскалены, как будто она хочет еще кого-то растерзать.
Дед Илья вытащил из логова семерых волчат, сунул их в холщовый мешок. На обратном пути он говорил Вене:
— Волков почему-то называют хитрыми, но у них ни крупицы хитрости нет. Когда мы с тобой сидели в ельнике, волчица тоже притаилась где-то в кустах, ждала, когда мы уйдем. Увидела, что ты вылез из ельника и убежал, а что я тут сижу, не сообразила. Вылезла из кустов, тут я ее и достал. Хорошо, что мы избавили нашу деревню от этой напасти: не одного гуся, не одну овцу утащила бы волчица. Теперь люди скажут нам с тобой спасибо.
1956
Михаил Андрианов
«ДАВАЙ НАПЕРЕГОНКИ!»
Летний день. Все люди в поле, поэтому в деревне тихо, лишь чуть слышится гудение молотилки и треск веялки.
Мики и Лади только что вернулись с речки, наскоро пообедали и вышли на улицу с велосипедами.
— Давай наперегонки! — предложил Мики, вскочил в седло и помчался но дороге что есть духу.
Лади ринулся следом.
Едва мальчики выехали за деревню, как увидели человека, который, присев на корточки возле мотоцикла, озабоченно копался в моторе. Они притормозили и остановились, издали разглядывая мотоцикл и мотоциклиста.
— А я знаю этого дяденьку, — шепнул Мики.
— И я знаю, — так же тихо ответил Лади. — Это новый бригадир тракторной бригады.
— Я знаю, как его зовут, а ты не знаешь!
— А вот и знаю! Его зовут дядя Миша, а фамилия — Сажин.
Сажин оглянулся.
— Здорово, ребята! Катаетесь? — Он принялся подвинчивать какую-то гайку. — Кто из вас кого обгоняет?
— Я обгоняю! — похвастался Мики.
— Сказал тоже! — возразил Лади. — Вчера ты меня обогнал, потому что у меня штанину зацепило.
— А я могу ездить, не держась за руль! — сказал Мики.
— Расхвастался! — одернул его Лади.
Сажин улыбнулся, сказав примирительно:
— Ну-ну, не нужно ссориться. Давайте посмотрим, кто кого.
Ребята вскочили было на свои велосипеды, но Сажин их остановил:
— Погодите, ребятки, я и так вижу, что вы оба молодцы. Вот какое дело: мотоцикл у меня сломался, а я на Чурашурское поле везу запчасти, без них трактор простаивает.
— Давайте мы отвезем! — в один голос воскликнули ребята.
— Дорогу-то знаете?
— Знаем!
Сажин помог ребятам привязать запчасти к багажникам.
— Отдадите трактористу Степанову, — сказал он. — Ну вот, теперь можно и наперегонки. Кто первым приедет к трактору, тот и лучший велосипедист.
— Я приеду первым! — воскликнул Мики.
Лади промолчал, ему было неловко за своего хвастливого друга.
До деревни Чурашур надо было проехать километров семь-восемь. Сначала дорога шла в гору, и мальчикам пришлось идти пешком, ведя велосипеды за руль. Иногда они останавливались, чтобы перевести дух и утереть пот с лица. Далеко вокруг были видны поля: желтые — пшеницы, зеленые — льна, белые — гречихи.