Так вот, прыгал молодой воробей, выклевывал из дорожной пыли зерна, как вдруг увидел над собой огромные крылья ястреба. Хоть и молод был воробей, но хорошо знал, что от этой птицы с крапчатым опереньем добра не жди.
Не успел он опомниться, как ястреб впился ему в спину своими острыми когтями и вместе с ним взмыл вверх.
Воробью сначала показалось, что он летит. Попробовал взмахнуть крыльями — не тут-то было: ястреб сжал когти и не давал пошевелиться.
Воробью стало очень страшно. Со страху он закрыл глаза, а когда снова открыл их, то прямо перед собой увидел сороку, которая подлетела совсем близко к ястребу, любопытствуя, что такое он несет в когтях и нельзя ли ей чем-нибудь поживиться.
Покрутившись вокруг ястреба и смекнув, что его когти, занятые добычей, ей сейчас не страшны, сорока обнаглела: то крылом ястреба заденет, то клюнуть норовит.
Какое-то время ястреб терпел ее выходки, но вскоре это ему надоело. Он выпустил воробья и бросился на сороку. Она ловко увернулась и кинулась следом за воробьем, который камнем падал на землю. Раз! — сорока подхватила его на лету, метнулась к реке и, прячась от ястреба, потащила чуть живого воробья в кусты.
Как раз в это самое время Миша пришел на реку, чтобы вырезать ивовый прут на удилище.
Он заметил сороку и бросился следом за нею в кусты.
— Ах ты воровка! — закричал он и кинул комом земли. — Опять цыпленка утащила? Вот я тебе!
Сорока затрещала, как Мишин игрушечный автомат, и улетела, возмущенно помахивая длинным узким хвостом.
Миша раздвинул траву и увидел воробышка. Тот был сильно помят, на спинке у него виднелась кровь. Он судорожно открывал и закрывал клюв, часто моргал маленькими черными глазками.
Мальчик осторожно поднял птаху с земли и отнес домой.
Прошло немало времени, прежде чем Мише удалось выходить воробья. Но в конце концов тот поправился, стал есть и пить, а в одно прекрасное утро бодро сказал:
«Чик-чирик!»
Вот тогда-то его и назвали Чик-Чириком.
Однажды в ясный день Миша вынес Чик-Чирика во двор: пусть подышит свежим воздухом, погреется на солнышке.
Откуда ни возьмись соседский кот, рыжий, полосатый — настоящий тигр! Припал на живот и подкрадывается к воробью, а сам — как туго сжатая пружина, зеленые глаза так и горят.
— Брысь! — крикнул Миша.
Но кот прыгнул вперед — будто отпустили пружину! Миша успел выхватить Чик-Чирика у него из-под самого носа.
— Брысь, тебе говорят! — Миша топнул ногой. — Ишь ты, хищник! Да я тебе за Чик-Чирика знаешь что сделаю?..
Кот не дослушал угроз, шмыгнул под амбар — и был таков.
В тот же день Миша смастерил для воробья просторную клетку и, когда уходил в школу, на всякий случай подвешивал клетку с Чик-Чириком под самый потолок.
Все Мишины приятели полюбили Чик-Чирика, ловили для него мошек, приносили хлебные крошки и зернышки.
Когда крылья у воробья окрепли, Миша выпустил его на волю. Но Чик-Чирик далеко от дома не улетал; он поселился за наличником окна, там и зимовал.
Все деревенские ребята безошибочно узнавали Чик-Чирика: от других воробьев его отличали белые перышки, выросшие на месте заживших ран.
Снова наступило лето. Чик-Чирик почти всегда бывал в хорошем настроении. Часто, сидя на наличнике, распевал:
«Чик-чирик! Чик-чирик!»
Однажды ребята затеяли игру в прятки. Водить досталось Пете Орлину, хмурому, неразговорчивому парнишке.
Петя был не рад, что ввязался в игру: заводили его ребята, уж который раз подряд ему приходилось их искать.
Играли на Мишином дворе, а там есть где спрятаться: в сарае можно, в амбаре, за баней или за поленницей. А еще кусты малины и смородины, а еще штабель новых досок! Как тут всех найдешь? Петя злится, да что поделаешь? Хочешь не хочешь, а ищи!
Ему представилось: сидят ребята в своих надежных укрытиях и посмеиваются над ним.
«Чик-чирик!» — раздалось у него за спиной.
Оглянулся Петя — сидит на оконном наличнике Чик-Чирик, смотрит на Петю и весело чирикает, вроде бы тоже смеется над ним.
— Смейтесь, смейтесь, — злорадно пробормотал Петя. — Поглядим, как вы станете смеяться!
Петя поднял из-под ног камень, вытащил из кармана рогатку.
Почти год прожил Чик-Чирик рядом с ребятами, а знать не знал, что это за рогатка за такая. Сидит себе, смотрит на Петю доверчивыми глазами, чирикает:
«Чик-чирик! Чик-чи…»