Похоронили Чик-Чирика на берегу реки. Со всей деревни пришли ребята, одного только Пети не было.
Ребята не знали, кто убил Чик-Чирика.
— Что за человек такой? — воскликнул кто-то из них. Как у него рука поднялась!
— А он и не человек вовсе, — отозвался Миша. — Хищник он! Я Чик-Чирика от сороки спас, от кота уберег, а тут… Голос у Миши задрожал.
В это время налетел ветер, поднял с земли белое перышко и понес его к реке. Перышко упало на воду и, качаясь на волнах, медленно поплыло по течению…
1968
Анатолий Комаров
МОЯ ПЕРВАЯ ЕЛКА
В школу я начал ходить в первую послевоенную зиму. На Новый год в нашей маленькой деревенской школе устроили елку. Раньше я даже не подозревал, что бывает такой праздник.
Недавно я сказал об этом своей дочери, она недоверчиво спросила:
— Неужели до школы никогда не бывал на елке?
— Никогда!
Дочка задумалась, лицо ее сделалось грустным, должно быть, ей стало меня жалко. Потом она принялась вспоминать, сколько раз успела побывать на елке за свои неполные восемь лет:
— У нас в детском саду каждый год была елка и у мамы на работе, а теперь — в школе…
— Видишь, какая ты счастливая, — сказал я. — Но все-таки моя первая елка была самой замечательной елкой на свете. Я ее никогда не забуду.
— Папа, расскажи! — стала просить дочка.
— Ну, слушай. Нашим учителем был тогда недавний фронтовик. Немецкая пуля раздробила ему колено, и с тех нор он ходил, сильно прихрамывая и опираясь на палку. Но мы, ребятишки, как-то не замечали этого: был он молодой, веселый, мастер на разные выдумки.
Готовиться к празднику он начал с нами задолго до Нового года. Мы разучивали стихи и песни, репетировали сценки из школьной жизни.
И, конечно, сами мастерили елочные игрушки. Тут уж каждый старался придумать и сделать что-нибудь поинтереснее. В ход шли обрезки цветной бумаги, всякие лоскутки, шишки, куски фанеры и сосновой коры. Учитель где-то раздобыл целую ленту серебряной бумаги — так называли тогда фольгу, мы обертывали ею сосновые шишки, получалось очень красиво.
Елку мы сами привезли из лесу, сами ее наряжали. Но когда в день праздника учитель торжественно открыл перед нами двери класса и мы увидели большую — под потолок — украшенную елку, нам показалось, что она появилась здесь по какому-то волшебству.
Начался новогодний утренник. Сначала учитель играл на трофейной губной гармошке, а мы, взявшись за руки, водили вокруг елки хоровод. Потом мы сами пели песни, плясали, читали стихи, разыгрывали сценки.
Мы были до того увлечены весельем, что не заметили, как учитель куда-то исчез.
Вдруг дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился старик с длинной и как будто кудельной бородой. В большом овчинном тулупе и старых подшитых валенках, он вошел в класс, сильно припадая на одну ногу. За плечами он нес небольшой, но туго набитый мешок.
«Здравствуйте, ребята! — сказал старик густым басом. — Знаете ли вы, кто я? Я добрый Дед Мороз, я принес вам гостинцы!»
Мы не дыша смотрели на него, а он продолжал:
«Подходите, дорогие мои ребята, получайте новогодние подарки!»
Дед Мороз сел на табуретку под елкой, развязал свой мешок; мы подходили к нему и принимали подарки, каждый из которых он сопровождал поздравлениями и шутливыми новогодними пожеланиями.
Получив подарок, я отошел в сторонку и развернул газетный кулек. А там…
В этом месте рассказа я даже зажмурился от нахлынувших на меня воспоминаний.
Дочка в нетерпении принялась теребить меня за рукав:
— Что? Ну, скажи, папа, что там было?
— Три пряника! — торжественно проговорил я.
Дочка удивилась:
— Только три пряника?
— Целых три пряника! По тем временам это было небывалое лакомство. Потом Дед Мороз ушел. И только тут мы заметили, что учителя нет в классе, но вскоре он вернулся, мы кинулись к нему, наперебой рассказывая, как щедро одарил нас добрый Дед Мороз.
Когда расходились по домам, каждый из нас бережно прижимал к груди драгоценный кулек с пряниками.
Мы вышли из школы шумной гурьбой, радостно-возбужденные, счастливые.
Вдруг одна девочка спросила:
«А почему Дед Мороз хромал?»
Кто-то из мальчишек ответил:
«Потому что старый, вот ноги у него, наверное, и болят. Как у моего дедушки».
Мы шли серединой заснеженной улицы и, перебивая друг друга, вспоминали все новые и новые подробности чудесного новогоднего праздника.
1968
Василий Широбоков