Наутро у Эрки родились котята: два черных, с такими же, как у нее, белыми пятнышками на груди, и один серый.
С этого времени жизнь Эрки наполнилась постоянной заботой. Когда она уходила охотиться на мышей, котята, еще слепые, расползались в разные стороны, беспомощно пищали. Вернувшись, кошка собирала их вместе, кормила и согревала теплом своего тела. Котята жадно тянули молоко, но скоро засыпали. Тогда и Эрки начинала дремать, не переставая прислушиваться ко всем звукам. Она старалась как можно реже оставлять котят одних.
Однажды Эрки отправилась мышковать на колхозную конюшню. Охота поначалу была неудачной, и Эрки немного припозднилась, поэтому всю обратную дорогу бежала.
Еще издали кошка заметила, что на крыше сарая суетятся какие-то люди. Она спряталась в зарослях черемухи, решив подождать, когда они уйдут.
Но незнакомые люди, как видно, не собирались уходить, более того, они принялись разбирать крышу.
Чужие крикливые голоса, скрежет выдираемых гвоздей, грохот бросаемых на землю досок… Эрки было очень страшно, но она все-таки кинулась к сараю, вскарабкалась на сеновал.
Гришиной телогрейки на месте не оказалось. Эрки стала искать котят, но их нигде не было!
Вдруг снизу до нее донесся писк.
Черной молнией метнулась она с сеновала и нечаянно угодила на плечо стоявшего внизу человека. Она громко фыркнула от страха, но и человек испуганно вскрикнул:
— Ах, чтоб тебя! Вот нечистая сила, как напугала! Да откуда взялась эта проклятая кошка?
— Небось хозяйская, — отозвался с крыши молодой голос. — У нее тут, на сеновале, котята были. Я их возле крыльца на телогрейке устроил.
— Делать, что ли, нечего? Выдумал — с котятами возиться!
— Жалко: ведь живые существа! Помню, я в детстве — был случай — побил кошку, до сих пор стыдно вспомнить…
— Вот еще! Я так считаю: кошку хоть бей, хоть убей — кошачий род на свете не переведется.
— И как у тебя, Серега, язык поворачивается?
Эрки было не до перепалки плотников. Она спешила укрыть котят в безопасное место. По одному, взяв за шиворот, она перетаскала их в черемуховые кусты. И больше не отходила от них до самой ночи.
Ночью небо заволокло тучами, поднялся ветер, хлынул холодный дождь. Вот этого — холода и сырости — Эрки не любила больше всего на свете. Что за день такой — напасть за напастью!
Эрки вспомнила, что несколько раз, когда она, загулявшись, возвращалась домой к запертой двери, ей приходилось ночевать пиод крышей бани. Там всегда было тепло и сухо.
Туда-то, на чердак бани, Эрки и перетащила котят.
Наутро Гриша пришел к разобранному сараю. Отец велел ему выколотить гвозди из старых досок: некоторые тесины еще могли пойти в дело.
Гриша взялся за работу.
Вдруг мимо него прошмыгнула Эрки.
— Эрки! Эрки! — обрадованно закричал мальчик.
Но кошка даже не повернула головы в его сторону, она спешила к котятам.
Заметив, что Эрки скрылась на чердаке бани, Гриша отбросил молоток, принес лесенку и полез следом.
Сначала он увидел только настороженно смотревшую на него кошку. И лишь когда глаза привыкли к полутьме, разглядел трех маленьких котят.
— Вон оно что! — воскликнул Гриша. — А я тебя искал, искал. Пойдем домой, Эрки.
Но кошка смотрела на него по-прежнему недоверчиво, с опаской. Может быть, она думала, что теперь от людей нельзя ждать ничего хорошего?..
Гриша протянул руку, чтобы ее погладить, — она не далась; хотел погладить котят — зашипела.
— Ну, как хочешь, — обиженно сказал Гриша.
Он снова принялся за работу, а сам то и дело поглядывал в сторону бани. Дождавшись, когда Эрки куда-то ушла, он взобрался по лестнице в ее убежище, взял котят и пустил их ползать по траве возле бани.
Когда Эрки вернулась, у нее на глазах Гриша положил котят себе за пазуху и пошел к дому. Кошка жалобно замяукала и, тревожно заглядывая мальчику в глаза, побежала рядом.
Дома Гриша устроил котят на куске войлока в укромном уголке за печкой.
Эрки легла рядом, подгребла котят поближе к себе и успокоенно затихла.
1971
Герман Ходырев
ДЕДУШКИН РОДНИК
Прорезав Карашурский лес и густой орешник, дорога нырнула в лог и вывела меня к молодому сосновому бору. Я помнил этот бор, когда сосенки в нем были мне по колено, а сейчас они вымахали в два моих роста. Деревья покачиваются на ветру, и в их негромком шуршании мне слышится упрек: «Долго, долго не приезжал ты на родину… Взгляни, как мы выросли, пока тебя не было в наших краях…»