Ранения, полученные в гражданской войне — у него на груди и спине были чёрные пороховые вкрапления, сохранившиеся до последних дней жизни, сильно расшатали сердце. Но лечится в те годы не только моему отцу, но и другим жителям, всегда было некогда, пока болезнь окончательно не сваливала с ног и не вынуждала лечь в больницу.
Когда стали подрастать мы, его дети, я — 1924 г. р., брат Николай 1926 г. р., отец, чувствуя сердечные боли, наставления врачей, раз и навсегда дал слово — не пить! С тех пор, как я пошла в школу в 1931 году, отца никогда не видела пьяным. Мама вообще всю свою жизнь не прикасалась к рюмке.
Вслед за старшими детьми в семье Мальцевых появились: в 1931 и 1934 гг. братья Геннадий и Борис; в 1936 г. сестра Люся, но она умерла, не дожив до года; в 1939 и 1942 гг. родились сестры Гета и Руфа. В настоящее время живы из семьи только двое — брат Геннадий (живёт в Волгограде) и я — житель Березников.
НАША УЧЁБА В ШКОЛАХ ДЕДЮХИНО И ЛЕНВЫ
Школьный товарищ Василий Ямов
С Васей Ямовым мы познакомились осенью 1931 г., когда пошли учиться в 1-й класс Дедюхинской начальной школы. Вася был обыкновенный парень, ничем особенно не выделялся. В те годы он и другие мальчишки вели себя спокойно, никаких плохих поступков не было и в помине. Не сквернословили, о курении вообще разговоров не было. Не только в первых классах, но и в пятых, шестых, седьмых. Ребята, если и расшалятся, побегают за нами, девчонками, иногда вскочат на парты. Дети есть дети. Вот теперь, спустя много лет, в памяти не возникает ни одного недостойного поступка. Наоборот мы, девочки, бывало, сами донимали мальчишек. Ходили мы в школу из Никольщины по территории Солеваренного завода. Трубопроводы с рассолом лежали в глубоких траншеях. На зиму их засыпали толстым слоем земли, а на лето землю откидывали для просушки труб. Проходя мимо такой траншеи мы, девочки, расшалившись, толкали в неё Васю Ямова. Другие парни убегали, не связывались с нами. Вася хотел выбраться из траншеи, а мы ему не давали, толкали обратно. Однажды Вася так рассердился, что чуть не со слезами умолял не толкать его. А мы ни в какую — снова толкали его. Тогда Вася взмолился: «У меня папа депутат, я скажу ему, и вас посадят». Только после такой просьбы мы пожалели Васю и дали ему выбраться из ямы. Остается добавить, что Ямов-старший действительно несколько лег избирался депутатом Ленвенского райсовета, куда входило Дедюхино.
В 1935 году, после окончания 4 класса начальной школы, мы записались вместе с Васей в 5 класс Дедюхинской неполной средней школы. При этом никаких справок с нас не требовали, кроме документов с оценками. Родители с нами не ходили, только спрашивали, записали нас или нет и в какой класс. Выпускники начальной школы из-за Канавы были включены в список учащихся 5 «А» класса. Для учеников другой половины Дедюхино был образован 5 «Б» класс. 7 класс мы закончили в 1938 году. Где то числа 10 августа этого года, опять-таки Вася Ямов, я и присоединившийся к нам Павлик Окулов, с улицы Трапезникова, зачислены для дальнейшей учёбы в 8 класс Ленвенской средней школы.
Ленва находилась ближе к Березникам на 4–5 км. Школа располагалась вначале на Заячьей Горке в деревянном двухэтажном здании. Новую школу из красного кирпича в то время ещё достраивали в центре Ленвы.
Аварийная посадка
Сдав свидетельство об окончании 7 класса, мы вышли из школы на улицу и стали обмениваться мыслями. Вдруг над нами с шумом, совсем низко пролетел маленький самолёт. Посмотрели, а самолёт-то не сел, а почему-то свалился в болотистое место ближе к содовому заводу, возле, расположенной неподалеку, 6-й женской колонии. Мы, не раздумывая, побежали к месту посадки самолёта. Обувь пришлось снять, т. к. местность болотистая. Добрались и увидели деревянный самолётик, который немного накренился. На пригорке стояла машина скорой помощи, к месту приземления спешила бригада медиков. Насколько было возможно, мы прощупали самолёт, дождались, когда лётчика и его спутников увезли в машине скорой помощи. Позже мы узнали, что это была аварийная посадка, а лётчика и его нескольких пассажиров, катером переправили в Пермь на лечение. А мы, выйдя из болота, представляли жалкое зрелище. Моё абсолютно новое платье жёлтого цвета с белыми горошками было пригодно для работы на огороде. Брюки ребят тоже на выход не годились. В начале 50-х годов я уже работала в Песчаном карьере, и наш директор Николай Георгиевич Невзоров вспоминал этот случай с самолётом в 1938 году. Отец лётчика был другом директора, а сам он принимал участие в переправе раненых лётчиков и его пассажиров-геологов в Пермь на лечение.