В храме просторно, светло и тепло. По бокам расположены шесть хорошо протопленных печей-голландок. Чёрный цвет печей выделяется на белом фоне отштукатуренных и побелённых стен. Спасибо Александру Герасимовичу Белослудцеву с улицы Красина, постарался, сделал ремонт в церкви.
Высокий светловолосый жених Геннадий стоит справа. На нём строгий серый костюм. Геннадий в 18 лет ушёл на фронт. Демобилизовался только в 1947 году. Пришла пора жениться, семью создавать. Слева от него хрупкая, тоненькая невеста в белом шёлковом длинном платье. Воротник стоечка. Сзади на платье много-много пуговичек. Дедюхинская портниха Клава Бабина сшила это платье, а фату на время дали. Молодые стоят рядом, волнуются, священник — отец Павел, проводит обряд венчания. Взору открывается великолепие знакомого с детства храма. На левой стороне женские иконы Божией матери Казанской, Владимирской, Тихвинской, с которой дедюхинцы совершали крестный ход до родника возле Дурино 10 июля. Ведь она спасала от пожаров. Взор наш останавливается на большой, высокой, в человеческий рост, иконе Иверской Божией матери. После затопления Дедюхино эта икона стараниями прихожан окажется в Орлинском храме, а почти спустя 60 лет в Березниковском храме Иоанна Предтечи.
Справа видим мужские иконы. Здесь же на возвышении располагается церковный хор. Руководит им Григорий Агафонович Власов. Певцы, в их числе учительница и супруга регента — Лидия Васильевна, удивительно чистыми голосами вторят священнику. Когда Григорий Агафонович своим зычным голосом поёт: «Жена то убоится своего мужа!», невеста по наказу родителей, три раза топает ногой и говорит про себя: «Не боюсь!». Была такая традиция на венчании. Жена и муж должны не бояться, а любить друг друга. После венчания гости разделились. Многие поехали в дом к жениху. А подругам невесты не полагалось быть там в первый день. Им отец невесты сказал: «Девки, поезжайте к нам в дом и там гуляйте». Девчата забрали с собой Володю Александрова и поехали в Никольщину. Стол уже был накрыт, девушки выпили сладкой бражки и пошло веселье. Володя Александров заиграл на аккордеоне и запел: «Девушки, где вы, тута?». А те ему в ответ: «Тута, тута, моя Марфута!». А когда музыкант уставал играть, а плясать хотелось, девчата пританцовывали и пели: «Топор-рукавица, рукавица и топор. Жена мужа посадила голым задом на забор».
А в это время в другой стороне Дедюхино в доме жениха свадьба пела и плясала, народу много. Молодым кричали: «Горько!» Желали: «Совет да любовь», ряженые ходили от жениха к невесте. Привезли сундук с приданым. А в сундуке матрац, подушки, постельное бельё, самовар, чашки, ложки. Гости веселились три дня. А после этой свадьбы, в любви и согласии прожили вместе Геннадий и Зинаида Черемисиновы 43 года. Двух сыновей воспитали. Старший на БАМе работал, а младший — инженер-программист в Зеленограде.
Да, крепкие и надёжные семьи складывались в Дедюхино.
Заготовки на зиму
Осенью попозднее работящая Пелагея Андреановна много заготавливала калины. Ведь мы, дедюхинцы, а может и все уральцы, очень любили калиновый кисель. От него исходил изумительный, притягательный и вкусный запах, который и сейчас вызывает у меня чувства тоски по такому забытому кушанью. Запах из окон и дверей дома, где готовился в русской печи калиновый кисель, разносился далеко по Никольщине.
Следует напомнить небольшую, но существенную деталь из жизни дедюхинцев. В настоящее время, живя в городских квартирах, мы лишены множества простых удобств. Хранить запасы картошки, овощей, заготовок ягод, грибов, условий нет. Взять уже помянутую калину, которую в сенях своих частных домов хранили навалом на потолках, а целые гроздья прямо с ветками подвешивали на гвоздях в чуланах (это специальные кладовые при домах в неотапливаемых сенях). Зимой, сколько нужно для киселька, приносили на кухню шматок замороженных веток с ягодами, очищали, мыли — вот и все хлопоты. Сразу ставили в корчаге томиться в русскую печь. Утром другого дня доставали готовый калиновый киселёк с неотразимым запахом и вкусом.