Расстояние до ближних лугов — против Пыскора составляет 6–7 км, до Новинковских лугов около 10 км, а до Прорывки километров около 12, но несмотря на такое приличное расстояние, походы за коровами одновременно являлись своеобразным развлечением. Каждый брал с собой за пазуху морковку, брюкву, горбушку подсолённого хлеба. Дорога, хоть и не близкая, переносилась легко, тем более, что кого-нибудь из зазевавшихся намажут густо-синей жимолостью, потом еле отмоется бедолага.
Далее Богомоловские поля с «красным столбиком». Добежишь бывало до столбика, встанешь на колени, помолишься, поцелуешь столбик, попросишь помощи — найти корову, и идёшь дальше.
Затем Пыскорские луга, там пощиплем луку полевого, мягкого, сладковатого, пожуём «пестиков» и дальше, а там около дороги хвойный лес, нарвём семенушек, пожуём — очень вкусна свежая поросль будущих шишек.
Бывали случаи, когда на нашу сторону в лодках приезжали пыскорские ребята, тогда кричали им: «Пыскорята-ухорезы, приезжайте в гости к нам, у нас кошка мышь поймала, мы сварим похлёбку вам». Пыскорята услышат, бегут за нашими, но благо простор широк, леса много — скрывались в дебрях. Потасовок обыкновенно не случалось.
Мне ходить за коровами доставалось очень редко, так как брат Николай, на 1,5 года моложе меня был боевой парень, лёгкий на подъем, в основном он выполнял эту работу.
Но надолго запомнились такие моменты. Идём мы за коровами, в основном девчонки, а с нами одна дивчина постарше, время было как раз после весеннего половодья. Доходим до глубокого лога, полного водой, поднимаем платья повыше. Попутчица наша старшая, звали её «Аннушка-козлушка» (в те годы почти у всех были прозвища) тоже заголилась, войдя в воду, а трусиков на ней не было, мы до слёз смеёмся. Аннушка же, нас утешая: «Девки, не смейтесь! Как написано в святом писании — если даже согрешишь, на том свете попадёшь в ад, так постарайтесь забраться на самый Зад, там и отсидитесь тихонечко, а в раю, да ещё на краю устанешь бегать на побегушках».
Уборка урожая
Наступала пора сбора урожая — убирали в такой последовательности: сначала чеснок, потом лук, просушивали их и поднимали наверх, чтоб позднее определить на хранение.
Затем выкапывали картофель, убирали свёклу, морковку, брюкву, тоже выдерживали в подвалах до опускания в яму на зимнюю сохранность.
В это же время старались сходить на Пыскорские луга за калиной, заготавливали её вёдер по 5–6 прямо гроздьями, не очищая до ягодок, хранилась она в чулане замороженная. Зимой в дом приносили её по мере надобности, тогда уж обрывали по ягодке, складывали в корчагу, засыпали солодом, морили в русской печи — получался кисель — вкуснятина, а какой специфический запах разносился по дому. Многие, правда, не любят этот запах, а мы, дедюхинцы, обожаем.
Подходила пора рубить капусту. Крепкие добротные кочаны оставляли на хранение целыми, остальную резали, солили и набивали в бочку или кадушку деревянную, придавливали деревянным кругом, сверху клали гнёт. Периодически капусту протыкали, чтоб вышла горечь. Как закончится процесс квашения, кадушку выносили в сени на мороз. Зимой рубили сечкой и приносили домой по мере надобности.
Не забывали в эти дни сходить в лес за черникой, брусникой, клюквой. Хранили их также в чулане или погребе, замороженными без сахара.
Вечерами молодёжь, набрав картошки, гурьбой отправлялась в ивняк печь её в кострах. Картошка с пенками, рассыпчатая, ешь не наешься.
Сколько бывало наслушаешься баек, весёлых историй. Домой возвращались затемно.
Как установится холодная погода, начинают колоть поросят. Мальчишки тут как тут, наберут хворост, подкидывают в костёр, помогают хозяевам опалить шкуру поросёнка. Домой приносят кто часть уха, кто частичку хвоста поросячьего. Уставшие, но радостные и довольные ложатся спать, заранее договорившись, к кому идти на следующий вечер.
Помнится ещё такой забавный случай. Заболела голова у Ивановой Пелагеи Окинтьевны, пошла она на приём в Дедюхинскую больницу. Пришла, разделась, присела в очередь. Медсестра Зоя Андреевна Куимова выносит градусник смерить температуру. Окинтьевна посидела маленько и ушла вместе с градусником домой.