— Он занят на сегодняшний вечер. Встретимся завтра, — я скривился, но кивнул парням, подтверждая, что добровольно остаюсь с этой рептилией.
— Милое платье, — попробовал я прощупать ее настроение.
— Вообще-то я в джинсах и блейзере.
Подумаешь, не угадал. Вообще-то она голая и я тоже, но лучше бы она и в самом деле надела джинсы.
— Идем танцевать?
Она с готовностью обвила мой торс руками и прижалась к груди. А мне теперь лишь бы вытерпеть до конца праздника.
Её откровенные покачивания бедрами и трение о незащищенный орган раздражали. Я попытался увеличить между нами расстояние, но Анна словно прилипла ко мне.
— Тай, тебя не смущает, что все пялятся на нас?
Я огляделся. Определенно, наша пара привлекала повышенное внимание, одни просто разглядывали меня, другие тыкали пальцами.
— Может не стоит тебе так близко ко мне прижиматься? — намекнул я.
— Все так танцуют! Идем, смешаемся с толпой, — Анна утянула меня в центр, в самую толчею подпрыгивающих в такт и трущихся друг о друга тел.
Но затеряться нам не удалось. Я несмело попытался слиться с танцующими, повторяя танцевальные па, но люди отходили, обступались, недоуменно пялились на нас.
— О чем они говорят? — прошипел я сквозь зубы, не понимая ни слова сквозь шум праздника.
Анна прижалась ко мне, повиснув на шее, и легла щекой на грудь.
— Ты точно не забыл про иллюзию?
— По-твоему я записался в нудисты?
— Тай, они возмущены и, мне кажется, не тем, что ты возбужден от меня.
Тут я фыркнул. Да, юмор у нас своеобразный, но уж какой есть.
Мы еще какое-то время постояли в толпе, пока ко мне не подлетели два полисмена и заломили руки за спину.
— Эй, за что?!
— Ты совсем стыд потерял, салага? Своим петухом размахиваешь перед добропорядочными гражданами! Тащи его в участок.
Каким еще петухом? Я же в иллюзии! Это какое-то недоразумение.
— Анна!..
— Я сейчас позову Борхерта. Мы вытащим тебя!
***
Униженный и потерянный, я стоял на коленях в большом зале крыла. Понятия не имею, как так получилось, что именно у меня первый выход в люди провалился из-за неумения поддержать простейшую иллюзию. Злило безумно, внутри всё клокотало от эмоций, но еще глубже подо всеми этими чувствами скрывался страх. Страх того, что меня теперь никогда не выпустят из Гнезда. Ни через пять лет, ни через пятнадцать, ни через пятьдесят.
И чем мне здесь заниматься всю свою долгую жизнь?
— Подумать только, единственный молодой дракон и тот дефектный! — раздраженно восклицал Родион, расхаживая передо мной взад-вперед.
— Зачем ты сразу клеймишь парня? Может это не дефект, а неумение контролировать силу, — миролюбиво вмешался Миши.
Сейчас в зале собрались представители всего седьмого крыла перуанского Гнезда. Кто-то безразлично взирал на меня, другие презрительно, и ни один — сочувственно. Разве что Миши, но он по возрасту был на уровень мудрее всех.
— К сорока годам все уже контролируют элементарные умения.
— Магию, — поправил Миши.
— Мы не пользуемся этим термином. Силу. Он обязан управлять силой, а не щеголять перед аборигенами своими причандалами.
— Не соглашусь. Мы завели моду на наготу, открыли сотни нудистских пляжей…
— Не защищай его, Миши! У меня волосы на голове шевелятся, как представлю, что повел бы его на официальный приём в столице. Он подставил бы меня, основателя рода, отца крыла!
— Очень патетически звучит.
— Что нам делать с ним? — Родион, наконец, перестал метаться и посмотрел на Миши, я тоже перевел взгляд на него.
Неужели сейчас будет решаться моя судьба? Из-за каких-то сельских танцев? Мы же драконы, могущественная раса! А я в буквальном смысле трясусь от неизвестности за небольшую слабость. Подумаешь, незначительный дефект. Меня же за это не посадят на цепь?..
Или посадят?..
— Решать не нам, Родион, а Совету. Основатели из Совета, скорее всего, рассмотрят два варианта: заточить в Гнезде и сделать производителем, или…
— Что? — не выдержал я, но первый вариант мне уже не нравился.
— Изгнать из Гнезда, Тимур. Предоставить твою судьбу воле случая. Выжить или пропасть.
Я выдохнул. С учетом, что секунду назад сдержал выкрик, что лучше сбегу, чем буду оплодотворять дракайн, торое возможное решение Совета не казалось мне страшным.
— Зря ты радуешься, сопляк, — ехидно пришиб меня Родион, — изгнание означает полный отказ от неба, от крыльев и магии. Ты готов пожертвовать ими? Подумай о стоимости такого наказания.