— Ну какой же ты доставучий, — с досадой протянул Алтон и закрыл тумбочку. — Мне из-за тебя спать совсем расхотелось.
Гомункул выпрямился. Захватил со стола резинку и поплелся к двери, на ходу собирая хвост.
Эдвард посторонился, провожая его внимательным взглядом.
— Насколько далеко ты собрался? — тихий голос андроида наполнил комнату как шум волны.
Дверь поддалась с лёгким скрипом. Скользнув за неё, Алтон пинком закрыл дверь, но андроид успел выставить ногу. В проёме мелькнул жёлтым диод, напоминая в полутьме третий глаз.
— Да на кухню я иду! Доволен?
Андроид буравил его немигающим взглядом.
— Мне это на бинарном коде повторить?
— Ты решил на кухне поспать? — вскинул брови Эдвард.
— Да с тобой мне нигде уснуть не удастся.
— Рано или поздно организм не выдержит и ты все равно свалишься.
— Спасибо, успокоил, — процедил Алтон, на ощупь идя к кухне.
— Я рад. Тебе посветить?
Алтон оглянулся: кружок диода бросал на лицо андроида синюшние отсветы, отчего он казался неестественно бледным. В глазах Эдварда дрожали блики, похожие на маленькие молнии. От одного его вида дрожь пробирала.
Гомункул толкнул его в грудь и широкими шагами направился в темноту.
— Ты сейчас врежешься, — прозвучал за спиной назойливый голос. — В стену.
— У тебя ночное зрение что ли? — с раздражением отозвался Алтон, сворачивая влево.
— Нет, я просто запомнил план квартиры.
Рука упёрлась в дверь. Толкнув её плечом, Алтон прошёл в кухню и нащупал кнопку выключателя.
Комнату залил свет, жёлтый как диод андроида.
Коврик Хаяте пустовал — видно, ушёл спать к Ризе.
Пока Алтон наливал воду в чайник, андроид успел расположиться за столом. Подперев щёку рукой, он скользил немигающим взглядом за гомункулом, поворачивая за ним голову, точно камера наблюдения. От мысли, что через глаза Эдварда на него смотрел Хоэнхайм, у Алтона дёрнулась рука. Газ на конфорке вспыхнул с неровным гулом. Пара языков пламени лизнула кожу.
Встряхнув рукой с тихим воем, он сунул пальцы в рот.
— Не, железка, ты точно чёрная кошка!
— Причём тут я?
— А с тобой всё наперекосяк, — ставя чайник на плиту, огрызнулся гомункул.
— Это всего лишь твоё видение ситуации.
Алтон покосился на сковородку, которая висела на крючке, глянул на андроида. Посудой механическую бестию не пришибить, тем более у него может сработать программа самозащиты, а если на шум ещё и Риза прибежит… Вздохнув, Алтон отвернулся от этого соблазна.
— Железка, тебе самому-то эта ситуация нравится? — придирчиво разглядывая красные пятнышки на пальцах, спросил гомункул.
— Для меня не существует таких понятий.
— Да ладно! Не программа, а сплошные красные флажки!
Андроид изобразил на лице недоумение, но его глаза оставались пустыми, как у карнавальной маски.
— На охоте такое используется, не знал? Чтобы волк никуда не делся, вокруг развешивают красные флажки. Ну и, собственно… Пуф! — он изобразил пальцами оружие.
— Ты интересуешься охотой?
В чайнике забулькало. Алтон провернул ручку конфорки резче, чем хотел, и газ выключился со звуком, очень похожим на «пуф».
— Не, ты что. Меня б за такое Риза прибила. Ты ж видел, что она тут вечером устроила, а ты даже не живой.
Алтон украдкой бросил взгляд на Эдварда. Как сидел с мордой кирпичом, так и продолжил, но диод вдруг засветился жёлтым.
— Ты уже несколько раз повторяешь это словосочетание. Пытаешься себя убедить?
— А мне даже убеждаться не надо, — Алтон достал с полки чай и щедро сыпанул его в кружку, которая больше походила на пиалу. — Человек из тебя такой, на троечку.
Кивнув, андроид подвинул ему сахарницу в форме лебедя.
— Зато ты живой. А по ночам живым организмам положено спать.
— Да отстань ты! — набрав ложку с горкой, Алтон высыпал сахар в кружку и пошёл за чайником.
Чайник был из той же серии, что и сахарница. Щёлкнув по лебединому глазу, Алтон понёс чайник на стол. Алтон осторожно наклонил его над кружкой, и вода полилась из птичьего клюва, как из маленького фонтана.
Поставив чайник рядом, гомункул уселся на стул и оказался напротив андроида. Заметив его пристальный взгляд, Эдвард вопросительно приподнял бровь.
— Что, гляделки тобой запатентованы? — размешивая сахар, с ехидцей отозвался Алтон.
— Ты впервые смотришь на меня так долго. Возможно, я ошибся в расчётах, и процесс твоей адаптации пойдёт быстрее.
Алтон покрутил кружку в руках, подул на широкий край.
— Не подлизывай… Ай, чёрт!
— Обжёгся?
Кривясь, он поставил кружку обратно на стол. Язык жгло, будто на него реактив пролили.
— Ты всегда так торопишься всё делать?
Алтон подтянул к себе упаковку с вафлями. Пошарив пальцами в жёлтой пачке, вытащил вафельный кирпичик. Нос защекотал запах какао.
Хрустя сладкой вафлей, гомункул бросил взгляд на диод. Кружок опять светился синим.
— Слушай, а ты точно исправный? У тебя диод цвет меняет каждые пять минут.
— Он показывает степень напряжения.
— В смысле? — Алтон макнул вафлю в чай. — Подробней можно?
— Синий — это нейтральное состояние и минимальная нагрузка, — андроид тронул бок чайника-лебедя. — Жёлтый — немного выше что по степени напряжения, что по сложности обработки. Красный — это максимальная нагрузка и перенапряжение, при котором адекватное восприятие информации невозможно. Если долго пробыть в таком состоянии, можно даже программу самоуничтожения активировать.
— Типа эмоций, да? — гомункул подул на чай, но потом снова погрузил в него вафлю.
— Да, примерно. Только это индикатор «эмоций», а не их проявление.
Остаток вафли он бухнул прямо в кружку и выловил ложкой.
— А что произойдёт, если ты, например, ну, сломаешься?
Андроид водил пальцем по горлу «лебедя», но на слове «сломаешься» замер.
Диод опять засветился жёлтым, но через пару мгновений вернулся спокойный синий.
— Всё зависит от обширности повреждений, — его голос зазвучал так натянуто, словно андроид пытался унять дрожь.
— Ладно, поставим вопрос по-другому, — ухватив очередную вафлю, Алтон так надавил на неё, что она с хрустом разлетелась надвое. — Если тебя на куски порвут, ты умрёшь, или у Хоэнхайма есть план бэ?
Диод мигнул жёлтым.
— Ты намерен меня уничтожить?
Алтон потрогал бок кружки и, взяв в руки, осторожно отпил. Жар разлился по горлу, дошёл до рук.
— Не, мне просто интересно.
Эдвард упёрся подбородком в переплетенные пальцы и уставился в стену.
— В таком случае, моё сознание перенесут в новое тело. При этом будет неизбежна потеря некоторых данных. Это помешает взаимодействию со знакомыми мне людьми — я могу забыть какие-то связанные с ними эпизоды. Не исключено, что в моём случае процент потерянных данных увеличится. Всё-таки я первый андроид в Аместрисе, тестовая модель.
Тепло отхлынуло от пальцев, и по кистям побежали мурашки. Безэмоциональный тон андроида шёл вразрез с предметом их разговора.
Алтон со вздохом поставил кружку. На миг ему показалось, что за показным безразличием скрывались почти человеческие эмоции, но его соображения только что разбились о механический тон. У существа, знакомого с эмоциями, при всём желании не получится так разговаривать.
— Ты можешь хоть видимость сделать, что тебе страшно, когда о таком говоришь?
— Тебе нравится, когда кто-то рядом испытывает страх? — Эдвард закинул ногу на ногу и прищурился. Алтон сжал бока кружки. Андроид точно дразнился, иначе зачем железяке его копировать?
— Мне нравится, когда я вижу нормальную человеческую реакцию, — Алтон откинулся на стуле, покачивая ногой.
— Так?
Глянув на него, гомункул поперхнулся чаем: глаза андроида почти выкатились из орбит, рот растянулся едва ли не до ушей, а кожа побледнела до цвета соли.