Наконец, спокойной ночи!
Пятое письмо
Допишу это для себя, ведь слезы мои ты не увидишь. Ладно, прошла пара дней, и ты не ответила на звонки, не разблокировала в социальных сетях. Вышел твой брат и сказал, что я тебе не нужен. Через день появилась информация, что это не твой брат, а новый парень. Не дождалась из армии. Бывает. Но не пять же дней, распутная дрянь? Как это вообще объяснить? Вам, женщинам, похоже, вообще нельзя доверять. Смерть моего брата не научила меня этому. Вы все одинаковы и убоги, как я погляжу!
Утро. Завтрак без каши, ненавижу Щербета, хотел отомстить, съев его семью из мороженного, но пишу с больным горлом. Единственное забавное во всем этом.
Ещё была уборка перед или после завтрака, не помню. Хочу забыть ее.
Мы собрались на плаце. Спустя миллиард тупых речей мы двинулись. Погода не была к нам равнодушна. Как ты ко мне. Ладно, уже пишу для себя, прекращу это всё. Надеюсь, ты, будущий Андрей, забудешь это все до разбора своего хлама. Надеюсь, ты найдешь своего партнёра. Думаю, тебя ещё мучает, что ты проколол презерватив брата в детстве. Ты не хотел, помни это. Ты не виноват, что его девушка заявила на изнасилование. Ты не виноват, что брат повесился. Все могло произойти так, даже если ребенка не было бы. Возможно, он захотел завести ребенка позже. Ты не виноват, что он повесился. Как и не виноват, что кто-то создал два пола. Кто-то сломал один, заставил его быть убогим. Девушка, которая довела Сашку до суицида, сделала аборт. Аборт. Она не хотела ребенка. Это случилось так много лет назад. Я никому, кроме этого текста не говорил об этом.
Когда мне было лет пять, я просто игрался. Не знаю почему, но мне очень нравились иголки, я уже который год хочу научиться шить и вышивать. В то время мне нравились аккуратные дырки. Помню, мать поймала меня за дырявкой бананов. Она поставила в угол, но по сравнению с моим проступком это был пустяк. Сашка никогда не отличался особой опрятностью, его носки были раскиданы по всем полкам нашей комнаты. Так валялся и его паспорт. Я уже понимал, что паспорт – важный документ и его протыкать нельзя. Однако посмотреть, что находилось там, я не отказался. Деньги, карта какого-то магазина и странные кругляши в пластмассовой упаковке. Это был презерватив, убивший всю мою жизнь. Я проткнул его разок или два, не зная чем это обернется. На похоронах все думали, что парень не предохранялся. Правду знал лишь я. Я понял ее пару лет назад, когда узнал о сексе, безопасности, обо всем том, что знает каждый подросток. Написал это сейчас и понял. Я должен был написать это раньше. Мне так давно надо было это сделать.
Продолжу. Так путь был долог. Это был очень холодный день. Не повезло парням в джинсах. Они думали, все будет быстро. Нет. Все взводы в очереди, напоминаю, что их число приближается к двадцати, а мы где-то в середине. Запускают всего по шесть человек. Пришлось стоять часа 2. Было яичко не золотое, а стало перепелиное. Зачем эти метафоры? Да, я все отморозил, не до болезней, но неприятно. Роспись за патроны. Быстрое одевание шлема, сползающего с головы при первом одевании. Бронежилет, не знаю, нет впечатлений.
Рванули. До какого-то… Что это?
Вообще, стояли мы на пустыре с одной стороны, а с другой каким-то складом бревен. Со стороны пустыря стоит кирпичное сооружение с окнами без стекла. Под окнами валяются старые матрасы, на них автоматы. Немного дальше виден маленький лесок и наш не особо родной городок.
Регулировка от какого-то мужика. Не так немного лежим. Этому стоило учиться часа три. Нет, явно нет.
Стрельбу разрешает. Окей. Куда стрелять? Там деревяшки? В них? Как понять, что я попал. Ладно. Шлем падает на глаза. Ой, все. Пыщ! Пам! Не знаю, что за звук. Отдачи нет. Автоматы ужасно старые, у кого-то заклинил, никто не понял куда стрелять. Не ощущается в руках, будто играешь в старую стрелялку со статично держащимся оружием. Это закончилось. Я просто выпустил все мои патроны в пустоту. Ни о чем не жалею.
Отстрелявшись, мы быстрым шагом рванули в корпус, попутно зайдя в магазин. Это было очень внезапно, как минимум тем, что денег не было у доброй половины людей.
Вернувшись в корпус, сняли всё постельное белье. Разрешили полежать на пустой кровати. Подушка, державшаяся лишь на куче швов, кидала мне на голову перья, но не суть. Было приятно отдохнуть после кучи трудных дней. У ребят зашел разговор про аниме. С чего вдруг? Ладно, мне не важно. Я даже с ними не общался. Один вышел, второй с криками: «Я-А-А-А!» – выбежал за ним. За дверью стоял Щербет. Как же грустно все вышло. Посадил нас на корточки. Сказал, придумать что-то, чтобы его простила девушка. Как вообще можно дуться на такую конченную мракобесную зайку? Паренек предложил написать сообщения ей на телефон. По мне, максимально тупая идея. Написали. Щербет рассказал, что все девушки продают свое тело, кроме его матери. И всех других матерей. Я думал, что он не прав, но сейчас сомневаюсь.