— Привет, — сказал он, ставя фильм на паузу.
Гермиона удивленно подняла брови. Он превзошел ее ожидания.
— Привет, — сказала она, заходя в квартиру, и села на стул напротив дивана.
— Как дела в Министерстве? — спросил Драко.
— Пока что ты остаешься здесь, — сказала Гермиона. — Не знаю, надолго ли. Следующее слушание через неделю, нужно будет привести тебя в порядок к этому времени. Внешний вид тоже играет роль. Не буду тебя лишний раз обнадеживать, я не думаю, что после этого слушания мы как-то сдвинемся с места. Мы с Кингсли думаем, что кому-то в комиссии приплачивают. Либо у кого-то из них с тобой личные счеты. Ты знаешь кого-нибудь из тех судей?
— Нет, — ответил Драко, поджав губы. — Никого не знаю.
— В любом случае, за неделю вряд ли удастся что-нибудь выяснить. И нужно будет подготовить речь защиты. Этим ты и займешься, пока я буду на работе.
— Я должен готовить твою речь? — спросил Драко и тут же осекся, поймав возмущенный взгляд. — Я постараюсь, — тут же исправился он.
— Ты хотя бы рассортируешь все бумаги, которые Эви приготовит мне к понедельнику.
— Что за Эви? — спросил Драко.
— Моя ассистентка. Она мне и с этим помогает. Здорово работает, — сказала Гермиона. — Она постоянно находит что-то новое. А теперь и ты сможешь внести свою лепту. Ты ведь о делах той стороны знаешь больше и ориентируешься в них лучше. Так или иначе, справимся, — выдохнула Гермиона, поднимаясь со стула. — А Ханна приходила?
— Да, она оставила тебе записку, — Драко указал на столик.
Гермиона взяла записку, и ее взгляд упал на раковину с каплями воды и стоящие на сушилке влажные тарелки.
— Ты что, помыл посуду? — спросила Гермиона.
Драко кивнул.
— Сам?
Еще кивок.
— Руками? — с еще большим удивлением спросила она.
— А чем еще я мог это сделать, Грейнджер? — раздраженно сказал Драко. — Могу я продолжить? — спросил он, махнув головой в сторону телевизора.
— Да, — растерянно сказала Гермиона и направилась к лестнице, ведущей в спальню.
— У меня только один вопрос, — сказал Драко, оборачиваясь и указывая на происходящее на экране. — Этот телефон… Это что-то вроде каминной сети, но только для разговоров?
— Да, — удивленно ответила Гермиона.
— Как скучно, — сказал Драко.
Гермиона бросила свитер на кровать и развернула записку с ровным каллиграфическим почерком, быстро пробежав по ней глазами.
«Нужно завтра сбегать в «Зелья и снадобья» в Косом Переулке», — подумала она, сворачивая записку и мысленно благодаря Ханну.
Ханна писала, что ничего страшного с Малфоем не случилось, всего лишь легко излечимое кожное заражение. И выписала несколько необходимых мазей, а в конце приписала и сонное зелье с пометкой «На твоем месте, я бы непрерывно его им поила. Как ты только его терпишь?»
Гермиона улыбнулась и на ватных ногах поплелась в ванную, желая скорее забраться под мягкое одеяло. В гостиной уже было темно, и свет исходил только от работающего телевизора. Но, когда Гермиона подошла, чтобы его выключить, Драко гневно на нее зашикал.
В ванне она сидела, обняв коленки, и грелась под напором горячей воды. Мысли в голове метались сотней смерчей, хаотично меняясь, толкаясь и вылезая вперед прочих. Удастся ли им с Кингсли найти, как он выразился, гнилое звено в их судебной системе? Как выстраивать защиту, чтобы оттянуть время? Что, если его заберут в Азкабан, когда он уже вернулся к нормальной жизни? Ну, или почти нормальной. И Малфой сам вымыл посуду, это действительно впечатляет. Должно быть, Гарри не ошибся, что они толково поговорили. Нужно чаще звать Гарри. Между этими двумя всегда была какая-то связь за пределами взаимной неприязни. Гермиона не понимала, что это, но теперь она была уверена, что к Гарри Драко прислушивается. Может, нехотя и невольно, но прислушивается. И она никак не могла понять, почему же Малфой до сих пор не задал вопрос, которого она ждала еще со вчерашнего вечера.
По пути в спальню она тихо подошла к телевизору, на секунду застыв перед ним. Не услышав гневных окликов, Гермиона нажала на кнопку выключения и пошла наверх.
В постели было тепло, мягкое тяжелое одеяло обволакивало все ее тело. И уже не было сил даже на вошедшее в привычку чтение перед сном. Гермиона повыше натянула одеяло, и, только ее голова упала на подушку, крепко уснула. Мысли стихли. Она лежала, подоткнув руки под подушку, и мирно посапывала, как вдруг сердце подскочило к самому горлу. Она резко выпрямилась, задыхаясь, сбросила с себя одеяло и убрала волосы с лица. На лбу выступили капельки пота.
Из-за двери снова доносился душераздирающий крик.
========== Глава 8 ==========
— Грейнджер, что ты тут делаешь?
Теперь каждое утро в этой квартире начиналось одинаково.
Недовольное «Грейнджер, что ты тут делаешь?»
Смущенное «Ты кричал во сне».
Рассерженное «Я этого не помню».
Каждую ночь Гермиона просыпалась от пронзительных криков. Каждую ночь она пулей летела вниз, чтобы их остановить. И каждую ночь он хватался за нее, как за свое спасение, крепко прижимая к себе.
И утром все по-новому.
Они пережили еще два судебных заседания, оставивших их на том же месте.
Пока Гермиона, прямо держа спину, стояла в центре зала суда, бросая присяжным одно за другим доказательства невиновности ее подопечного, Драко, к удивлению всех присутствующих, вальяжно сидел в поставленном для него кресле, презрительно оглядывая весь зал. Теперь они видели перед собой не жалкого, побитого жизнью, заключенного, не решающегося оторвать свой взор от каменных плит. Перед ними в грубом деревянном кресле с кандалами сидел Драко Малфой. Выбритый, умытый, с иголочки одетый. Глядящий на них твердым, полным яростного спокойствия, взглядом.
И в то время как Гермиона, обложившись бумагами, сидела в своем кабинете в Министерстве, Драко тем же занимался дома.
Он научился готовить. Как он утверждал, только лишь от скуки. Она научилась закрывать глаза на отпущенные в ее сторону безобидные колкости.
К удивлению друзей Гермионы, их сосуществование можно было назвать более чем сносным.
Периодически заглядывал Гарри, и Гермиона заметила сильную перемену в их с Драко общении. Большую часть времени они втроем занимались подготовкой к следующему суду. Но, порой, Гермиона заставала их за игрой в шахматы или пустой болтовней ни о чем.
Под влиянием Гарри, смягчила свое отношение к Драко и Джинни. Но за все это время к Гермионе, все же, ни разу не заглянула. Первое время наведывалась Ханна, но, в один вечер сказав, что теперь Малфой в полном порядке, исчезла с концами. Невилл не одобрял, но относился к происходящему с пониманием.
Так прошел почти месяц.
И когда сквозь покрытое ледяной коркой окно первые солнечные лучи ударили в глаза…
— Грейнджер, что ты тут делаешь?
— Ты кричал ночью, — монотонно проговорила Гермиона заезженную фразу.
— Нет, я не об этом, — сказал Драко, заставив ее резко обернуться. — Я вспомнил, что мне снилось.
Гермиона медленно села на диване и внимательно на него посмотрела:
— Ты вспомнил свои кошмары?
— Нет, — ответил Драко. — Но я вспомнил, как они прекращаются, — и, помолчав, добавил. — Я хочу видеть свою мать.
Гермиона тяжело вздохнула, чуть было не взяв его за руку, поддаваясь порыву.
— Это она тебе снится? — тихо спросила Гермиона.
— Каждую ночь, — сказал Драко. — Поэтому ты здесь, да? — спросил он. — Я тебя держу?
— Все в порядке, правда, — сказала Гермиона. — Я к этому почти привыкла.
— Не нужно меня жалеть, Грейнджер, — поморщив нос, сказал Драко. — Мне нужно увидеть мать.
— Ты ведь знаешь, что она в Мунго, — серьезно сказала Гермиона.
— Ну, так пойдем в Мунго!
— Ты под домашним арестом, куда мы пойдем? — повысила голос Гермиона.
— Про домашний арест слов не было, — сказал Драко. — Ты — мой надзиратель. Но никто не говорил, что мы должны все время сидеть дома. У меня в Азкабане было больше свежего воздуха, чем здесь, — он выразительно поднял брови.