— Разве он не в Азкабане?
— Уже нет. Он у меня дома и он болен.
— Почему он не в Азкабане? — грозно спросил Невилл. — Его освободили? И что он делает у тебя дома?
— Его не освободили. Его чуть не убили, Невилл.
Она всплеснула руками, делая глубокий вдох, чтобы успокоить дыхание:
— Его отправили на Поцелуй дементора, — и продолжила, не давая другу заговорить. — Незаконно. Без вынесения приговора. И в итоге они сослались на ошибку в системе.
— Ох, — Невилл вздохнул, ставя растение, попытавшееся тут же обвить его руку своими стебельками, на стол, и повернулся к Гермионе. — Но почему его не казнили?
— Я успела вовремя, — она провела руками по лицу. — Он уже стоял в центре зала. На коленях. Дементор уже был в полушаге от него. Приди я минутой позже, Невилл, и… И…
И она упала на колени, задыхаясь в рыданиях. Слишком многое произошло за последние сутки. Слишком много злости и эмоций накопилось в груди.
Невилл подбежал, садясь рядом, и обнял ее за плечи:
— Сейчас с ним все в порядке?
— С какой стороны посмотреть, — ответила Гермиона, вытирая нос рукавом мантии. — По большому счету, да.
— И как он?
— Все такой же невыносимый, — с ухмылкой ответила Гермиона.
— Ну, этого у него и Азкабан не отнимет, — хохотнул Невилл.
Они сидели несколько минут в тишине, когда Невилл снова заговорил:
— Я понимаю, почему ты это делаешь. Я ненавижу его, но понимаю, правда. И… Визенгамот пошел в обход закона, серьезно?
— В сложившейся ситуации, к ним практически не придраться. Наказание исполнял какой-то местечковый судебный состав, не относящийся к Визенгамоту, — ответила Гермиона.
Она уже успокоилась и, взяв Невилла за руку, поднялась с ковра.
— И что с ним? — спросил Невилл. — Зачем нужна Ханна?
— У него раны на теле. Я не знаю, что это. А, может, есть еще что-то, чего не видно. Я не хочу рисковать, таща его в Мунго. Тем более, когда есть возможность пригласить лекаря домой.
— Она должна скоро вернуться из Замка, и я скажу ей, чтобы зашла к тебе, — ответил Невилл. — Ты живешь все там же?
— Да. Спасибо тебе большое, — сказала Гермиона. — И, ты не будешь против, если я воспользуюсь твоим камином? Не хочу снова попадаться на глаза Аберфорту.
— Вот как ты попала в Хогсмид! — рассмеялся Невилл. — Старик в последнее время постоянно не в духе, не обращай внимание. Но, может, хотя бы чаю выпьешь?
— Спасибо, — улыбнулась ему Гермиона. — Но я на самом деле тороплюсь. С ним сейчас сидит Гарри. Думаю, пора избавить его от этого бремени. Хотя, до сих пор не могу понять, кто хуже, Малфой или тетушка Рона Мюриэль.
— Я ставлю на Мюриэль, — сказал Невилл, направляя волшебную палочку на камин. — Передавай Гарри привет. Ханна скоро будет у тебя.
И, чмокнув Невилла на прощание, Гермиона зашла в камин, прихватив горсть летучего пороха.
***
Гермиона вошла в квартиру и, в ужасе отшатнувшись, закрыла уши руками. Когда она только въехала, она защитила квартиру звуконипроницаемыми чарами, чтобы соседи не жаловались на громкую музыку. Что бы подумали соседи, услышав это?
В гостиной на всю громкость работал телевизор. Зачем вообще в телевизоре делать такую громкость? В комнате никого не было.
— Гарри! — закричала Гермиона.
Бросив на пол сумку, она взмыла по лестнице в свою спальню и распахнула дверь. Никого.
«Что-то случилось», — неприятно екнуло в груди.
Она спустилась обратно в гостиную. Нужно умыться. Гермиона открыла дверь ванной и, не успев даже подумать, расхохоталась.
В ванне, прижав к себе колени, сидел Малфой, плотно держа у головы подушку.
«Волшебники ведь всегда очень пугливо относятся к магловским вещам! — подумала Гермиона. — Особенно к таким громким».
— Выключи это! — закричал ей Драко.
— Вылезай оттуда, — сказала Гермиона и направилась к телевизору.
— Что это за чертовщина? — спросил Драко, выходя из ванной и пугливо косясь на уже отключенный Гермионой источник шума.
— Это телевизор, Малфой, — с тенью снисходительности ответила она. — Где Гарри?
— Ушел, — хмыкнув, сказал Драко. — Кажется, обиделся. По-моему, раньше он был более толстокожим, не находишь?
— Что ты ему наговорил? — строго спросила Гермиона.
— Ничего, чего бы не говорил прежде.
— Я схожу к Гарри, а ты сиди здесь. Скоро придет Ханна тебя осмотреть.
— Что еще за Ханна? И зачем ей меня осматривать?
— Ханна Аббот, ты должен ее помнить, она училась с нами на одном курсе.
— Пуффендуйка, что ли? И зачем ей меня осматривать?
— Лишним не будет, — сказала Гермиона, подхватывая с пола сумку.
И уже у двери обернулась, оглядев комнату.
«Пожалуй, так бед будет меньше», — подумала она.
— Я включу тебе фильм, — сказал Гермиона, подходя к телевизору.– Будешь смотреть, пока не придет Ханна.
Она выдвинула ящик с дисками.
— Что еще за филь? — морща лоб, спросил Драко.
— Дру… — она запнулась. — Фильм. Кино. Знаешь, как если читать книгу, но только смотреть. Ох, сам сейчас увидишь.
— Это плеер, — продолжала она, указывая Драко на серебристый предмет. — Если диск закончится до того, как я вернусь, нажмешь эту кнопку и перевернешь его. Это пауза. Нажмешь сюда, когда Ханна придет.
Драко подошел ближе, недоверчиво рассматривая плеер, пока Гермиона вставляла диск.
— И что это за фильм? — спросил он.
Гермиона посмотрела в его глаза и, вкладывая в руку пеструю коробочку, сказала:
— Друзья, Драко.
========== Глава 6 ==========
Он дрожит всем телом. Он сидит в темном углу холодной камеры, вжимаясь в каменную стену. Он крепче прижимает к себе колени, закрывая ими грудь. Руки щитом накрывают опущенную голову, а тонкие пальцы судорожно цепляются за волосы.
В камере вонь. Через крохотное окошко у самого потолка на его руки летят, растекаясь, капли дождя. Холодно. Он дрожит еще сильнее.
У решетки какое-то движение. И он видит, как черная тень сквозь прутья просачивается в его камеру. Она медленно плывет по воздуху, выставляя вперед тянущиеся к нему костлявые руки с длинными пальцами.
Он сильнее прижимает голову к коленям, только бы не видеть ничего. В глазах темно. Острый ноготь скользит по щеке, оставляя за собой тонкий порез, теперь сочащийся кровью. Крепкие твердые пальцы скользят по его волосам, сжимаясь в кулак на затылке.
Он еще сильнее прижимает голову к коленям. Но в нем уже нет столько силы, сколько ее в этой костлявой руке, которая тянет его за волосы назад. Он сдается, запрокидывая голову. Глаза распахиваются. И он видит перед собой голову дементора с зияющей в ней дырой вместо рта. Рука сильнее дергает его за волосы, заставляя раскрыть рот.
Он перестает дрожать. Ему больше не страшно. Глаза остекленели, и он будто со стороны наблюдает за тем, как дементор приближается к его лицу, чтобы накрыть его. Высосать до последней капли. И бросить на грязном каменном полу бездыханное тело.
— Нет!
Нет, он не может этого допустить. Он еще может бороться. Он выбрасывает вперед руки, желая оттолкнуть дементора. Но они лишь проскальзывают сквозь черные рваные одежды.
— Нет!
Он должен что-то сделать. Он не готов принять смерть. Пока в нем остается хоть капля силы, он не сдастся.
— Прочь!
Но разве он не был готов? Разве он не ждал этого? Ведь он желал этого. Он видел в этом свое спасение. Свободу. Что изменилось? Что-то пошло не так. Только что? Нет времени об этом думать. Он уже чувствует ледяное дыхание на своих губах.
Он не позволит этой твари забрать его жизнь.
— Нет! НЕТ!
Получилось. Получилось! В глазах темнеет. Дементора отбрасывает к стене.
Это последнее, что он видит. Но он чувствует, как страх отступает. Чувство обреченности растворяется в возникшей вокруг него теплоте. Мягкие нежные руки гладят его по волосам. Кончики пальцев нежно скользят по щеке. И оставленный дементором порез заживает под этими пальцами. Кожа стягивается, не оставляя и следа крови, минуту назад заливающую его лицо.