- Спасибо, Ким… – Слабым, но внятным голосом произнёс он. Лампочек осталось всего четыре, и уже виднелись сквозь туман на глазах стены палаты.
- Не того благодарите, командира! – Голос Кима был полон весёлого ехидства.
Повернув голову на звук (лампочек стало почему-то шесть), лейтенант увидел синий расплывающийся овал, с едва различимыми контурами глаз и рта.
- Ааааа… – Кратко высказал неожиданно глубокую мысль Михайлович.
От резкого мозгового напряжения лампочки резко сократились в количестве до двух, стены палаты стали типовыми мобильно-госпитальными, а лицо обзавелось синими щупальцами на макушке и широкой улыбкой.
- Ким, ты где эту маску взял? – Нашёл самый логичный выход из ситуации Михайлович.
- Уж извините, но я не ваш друг. – С улыбкой ответило лицо нежным женским голосом под громкий смех корейца. – Разрешите представиться – Деина Джикина, ваша добровольная медсестра. И если интересно, моя раса называется азари, а воевали вы с турианцами.
- Феномен – медсёстры всегда красивые… – Прикрыл глаза лейтенант, пока лампочек не стало снова шестнадцать. – А вот на синего старичка с бородкой и в белом халате я бы посмотрел…
Азари фыркнула от представшей картины, а затем, не сдержавшись, засмеялась в ладошку.
- Командира, ты не поверишь, – перед глазами так и вставала довольная корейская морда, – но все азари – красивые синие девы!
Эта информация добила уставший организм Михайловича, и он забылся крепким здоровым сном больного человека.
- И как твоя мать оказалась в госпитале турианцев для военнопленных? – Увлёкшийся Алекс не обращал внимания на то, что я догрызал уже вторую его шоколадку.
- Это другая эпичная история. – Отмазался я. – Если кратко – её наёмный отряд наняли защищать журналистов, которые вещали с поля боя. Ну а в госпиталь её занесло, как отрядного врача.
- Если это кратко… – Задумчиво протянул какой-то парень из толпы, окружившей нас. – То я хотел бы как-нибудь послушать полную версию.
- Там видно будет.
- Эй, так что дальше-то? – Мелкая японочка чуть ли не подпрыгивала на месте. – У них был бурный роман на больничной койке? – От такой богатой фантазии и я, и «Арексу» чуть не подавились воздухом.
- Завязывай с хентаем, мелочь. Нет, всё было одновременно проще и сложнее. После контратаки Второго флота часть пленных отбили, а после завершения войны оставшихся обменяли на пленных турианцев. И когда мой отец вернулся к своим, возникла нехилая заковыка – с одной стороны, он героически защищал данные и учёных, но с другой стороны, не подчинился приказу и всё равно попал в плен, да ещё и с потерями. Так что его судьба осталась в несколько подвешенном состоянии. А с матерью он встретился в следующий раз в довольно непривычном для себя месте…
Лейтенант Альянса Пётр Борисович Михайлович с отвращением смотрел на синюю жидкость внутри стакана. Хотя, согласно его знаниям биологии, спирт могли употреблять любые белковые организмы, даже растения, если бы у них была печень, но вот инопланетные добавки к спирту вызывали желание вспомнить дедушкины уроки и добыть самогонный аппарат. К сожалению, до бара в «Логове Корры» ни земное вино, ни водка ещё не добрались, чистый спирт не продавался в принципе, а 80-градусный ринкол спокойно пить не отрубаясь с одного стакана могли только кроганы, к которым лейтенант себя не относил.
Громкая музыка с танцпола неподалёку вгоняла мужчину в тоску и грусть – это танцевальное чудо из двух нот, «Тыц» и «Дыц», пробуждало в живом организме природные, но противоестественные для высокоразвитого организма желания. Например, допить стакан, заказать ещё один и пойти в зал игровых автоматов. Или попробовать подкатить вон к той синелицой азари в броне…
С девушкой, студенткой Новосибирского Горного института, у Михайловича сложилось как-то неудачно. До перемирия и обмена пленными, его считали погибшим на той высоте. А девушки в столь юном возрасте недолго грустят по погибшим героям… Смерив взглядом уровень жидкости, лейтенант отхлебнул из него ещё глоток, чтобы с полным основанием предаться иному философскому вопросу.
- Чего сидишь такой грустный, командир?
Неведомо как нашедший его в одном из десятков баров на Цитадели, Ким был раздражающе весел, впрочем, как обычно. Не дожидаясь приглашения, он подсел за столик.
- Как ты думаешь, – подперев одной рукой голову, и подняв вторую со стаканом в воздух задал вопрос Михайлович, – стакан наполовину пуст или наполовину полон?
Сквозь синюю жидкость в стакане улыбка корейца смотрелась вельми сюрреалистично.
- Стакан наполовину полон воздухом, и наполовину полон жидкостью. – Дал неожиданно трезвый для данного вопроса ответ Ким. – И всё же, командир?
- Да какой я командир… – Лишившись глубокой мысли и приобретя навязчивого собеседника, Михайлович одним глотком допил стакан. – Мюллера и Смита потерял, в плен попал, данные не сохранил… Меня только батино покровительство сейчас спасает от почётной отставки по ранениям, так как выслуги лет маловато. – Обернувшийся к бармену Ким, несмотря на отрицательный жест собеседника, заказал ещё два стакана. – А может и правда, уйти в отставку… Устроюсь в какой-нибудь колонии в местную СБ, заведу жену из аборигенок, настругаю с ней детишек… А сына отдам в космодесант! – Стукнул он по столу новопринесённым стаканом, в котором колыхалась на сей раз зелёная жидкость. – Пусть продолжает семейную династию военных. Как-никак, со Второй Гражданской все военной службой живём…
- А если будет дочка? – Задал каверзный вопрос Ким.
- Буду строгать, пока не появится сын! – Твёрдо ответил Михайлович. – Ибо – династия!
Сидящие за соседним столиком азари в бронекостюмах громко рассмеялись рассказу одной из них, и Ким с Михайловичем против воли прислушались.
- … он так и сказал, что «девы-врачи все красивые, а вот посмотрел бы он на пожилого турианца в белом халате»?
- Нет, не так, – смеясь ответила рассказчица, в которой лейтенант постепенно начинал замечать знакомые черты. – Он не знал, что азари однополы, и представил себе стереотип людей про врачей, но только с окрасом синего цвета.
- Между прочим, – не выдержал Михайлович, – я тогда впервые увидел пришельца без бронешлема, и вообще был немного контужен. Грешно смеяться над больными людьми!
- Так ты и есть тот смешной человек, что очаровал моего отрядного врача? – Вопросительно подняла отсутствующие брови одна из азари.
- Разрешите представиться, – встал по стойке смирно Михайлович, отдавая честь, – лейтенант космофлота Союза Сибирских Республик Пётр Борисович Михайлович!
- Сержант космофлота Альянса, – вытянулся рядом кореец, – Ким Чен Гон! Рад знакомству!
- Вояки… – Хмыкнула азари. – Можете хоть недолго обходиться без официоза? Среди нас, наёмников, он не особо приветствуется.
- Почему бы и нет? – Ким, как более языкастый, перехватил инициативу у своего командира. – В таком случае – места за вашим столом для двух вояк не найдётся?
- Ну и? Чего ты замолчал? – Тормошила меня Юме.
- А дальше всё, – развёл я руками. – Они дружно и весело посидели, а через девять месяцев родился я. Отец подал в отставку, её не приняли, отправив вместо этого защищать Иден Прайм. За несколько лет он дослужился до капитана, чем теперь и доволен.
Конечно, о многом я умолчал. О том, как мама с папой расстались на следующий же день после очень бурной ночи; как снова случайно встретились, уже в госпитале на Цитадели, где обменявшись парой фраз и взглядов с почти незнакомой ему азари, отец понял – если он сейчас уйдёт, то не сможет простить себя до самой смерти; как ругался мой дед, майор Борис Михайлович, когда узнал про залёт своего сына, а главное, кто именно залетел… В конце концов, сказка детям на ночь должна быть красивой, а не правдоподобной, не так ли?
Открыта уникальная особенность «Легенда о Мише Михайлович»
“Иногда вовремя рассказанная история может стать вечной”