Yo-630 попробовал распахнуть окуляры.
Шторки заклинило — правая не реагировала вообще никак, левая слегка приоткрывалась, впуская внутрь резкие как нож световые пучки, но тут же со щелчком падала. В груди дергало, в голове, похоже, проснулась какая-то крупная шестерня и начала прокручиваться рывками, всякий раз натужно замирая у поврежденного зубца.
Yo-630 собрал всю волю, напрягся и поднял левый манипулятор. Движения он не ощутил, но по раздавшемуся скрежету — а скорее даже по вибрации во всем теле — понял, что поршень все-таки сработал.
— Лежи, лежи ты! — раздался незнакомый голос, одновременно и грубый и заботливый.
В основание поршня воткнулся носик масленки.
Yo-630 хотел сказать спасибо, но зобная шестерня наотрез отказывались шевелиться. Тогда он просто разогнул поршень и согнул снова, чувствуя, как живительное масло растекается по металлическим поверхностям, проникая внутрь. Он напрягся, дотащил манипулятор до лица и поднял фалангой шторку левого окуляра. Тут же со щелчком сама собой открылась и правая. Радужку обжег яркий свет, но тут напряглись рычаги фокусировки, зажужжали червячные приводы линз и появился контур.
Судя по формам грудной пластины, фигура с масленкой была явно женской, причем довольно складной. Хоть уже порядком разболтанной. Впрочем, лицо ее, хранившее былую красоту, можно было бы смело назвать красивым даже не взирая на толстые слои лака, которыми были замазаны поржавелые места и небольшая вмятина на левом виске.
— Лежи, лежи,… - снова повторила она, предостерегающе положив фалангу на его грудь.
«Масла!» — хотел произнести Yo-630, но качнувшаяся зобная шестерня издала лишь слабый дребезг.
Впрочем, дама с масленкой оказалась на удивление понятливой. Она развернулась и шагнула вбок, куда окуляры никак не поворачивались. Заскрипел вентиль крана, раздалось вожделенное бульканье. Вскоре дама возникла снова, вложив в его дрожащий манипулятор жестяную кружку.
Yo-630 подтянул кружку к ротовой воронке, разжал губные шторки и одним рывком опрокинул внутрь. Теплое силиконовое масло заструилось по масловоду, растеклось по занемевшим внутренностям. Внутри добротно и сыто заурчало — казалось, все рычажки, пружинки и шестеренки пришли в движение, разнося по всему механизму капли живительной смазки.
Некоторое время Yo-630 лежал неподвижно. Какофонический хор внутренних скрипов постепенно распадался, сменяясь спокойными маслянистыми шорохами. Не все пришло в порядок: крупная шестерня в голове стала тише, но по-прежнему спотыкалась на одном из зубцов, а поршенек в груди все так же сухо колотил изнутри в пластину — похоже, масло до него не дошло.
Yo-630 подтянул задние манипуляторы и рывком сел. В голове тут же зашумело, заскрипело, и пришлось на время запахнуть шторки окуляров. Когда гул чуть успокоился, он аккуратно распахнул шторки и осмотрелся.
Помещение, в котором он оказался, на первый взгляд напоминало восстановительные цеха районной мастерской — точно так же остро здесь пахло силикагелем, солидолом и антикоррозийкой. Но комнатка была одноместной и чистенькой — ни стружки не валялось на полу. Сам Yo-630 лежал на жестяной кушетке, заботливо обернутый свежей ветошью. На стенах серебрилась ровно поклеенная фольга, в углу торчал начищенный до блеска кран маслопровода. Оцинкованная дверь комнаты, испещренная дорожками заклепок, была чуть приоткрыта, и оттуда доносилось еле слышное пение, хотя слов было совершенно не разобрать. Над дверью на серебряной цепочке висела символическая фаланга манипулятора, пронзенная сверлом. Но не крест-накрест как обычно, а слегка под острым углом. Да и резьба у сверла здесь почему-то изображалась левой.
Yo-630 осторожно повернул голову к свету, прищурив окулярные шторки. По стеклу оконца ползли капельки ртутного дождика, вдалеке виднелись горы, а где-то наверху в серных облаках палило солнце, и довольно яркое. Yo-630 оторвался от окна и повернул голову вправо чтобы наконец как следует рассмотреть незнакомку с масленкой. Но это ему не удалось — раздался отвратительный скрежет, прокатившийся вибрацией по всему корпусу, и головной шарнир заклинило намертво. Yo-630 со стоном опустился на лежанку.
— Тихо, тихо! — засуетилась незнакомка, и в шею несколько раз ткнулся наконечник масленки.
— Где я? — с трудом выговорил Yo-630.
— Миссия терапевтической общины Церкви Единоверцев Левой Резьбы, — с неожиданной гордостью произнесла незнакомка. — Мы с мастером Zozo подобрали тебя вчера в городе. Отвечай: ты готов лечиться? Мы поможем! Или ты хочешь продолжать дальше чтобы погибнуть?
— Готов… — чуть слышно выскрипел Yo-630, подумав немного.
— Вот и молодец. А меня зовут Wala-108. Можно просто Wala.
Мастер Zozo, прихрамывая на левый манипулятор, прошелся вдоль доски и постучал фалангой по схеме.
— Так разве для того она предназначена, дети мои? — повторил он с отеческой укоризной. — Для того ли дана нам ротовая воронка по образу и подобию?
— Не для того, мастер Zozo! — тут же поддакнул с первого ряда толстый Qu.
— Не для того… — задумчиво повторил Zozo. — Совсем не для того… Итак, рассмотрим, что происходит дальше. Попав в ротовую воронку, вода мгновенно растекается по всему масловодному тракту. Вот отсюда… Сюда… И ниже… Омывая цепной маятник, по трубчатому сплетению… И далее разбрызгивается по всему организму желудочным маховиком. Всем видна схема или кому-то отсвечивает?
— Всем видна, мастер Zozo! — тут же отозвался Qu.
Yo-630 поморщился — отсюда, с третьего ряда, схема как раз отсвечивала, и половины было не разобрать. Впрочем, за месяц ежедневных лекций Yo-630 выучил ее наизусть, поэтому смотрел большей частью на второй ряд — туда, где поблескивала своим складным корпусом Wala.
— Что происходит дальше с нами — вы знаете… — печально сообщил Zozo. С большим трудом Yo-630 подавил спазм в туловище и мечтательную улыбку, а краем окуляра заметил, как на лице соседа Pi она все-таки на миг возникла, но Pi тут же смущенно прикрыл лицо манипулятором.
— В первый момент, дети мои, — продолжал Zozo, — вода действует на наш механизм как обычное масло: она растекается по поверхностям поршней и шестеренок, снижая трение и усиливая скольжение. Но! — Zozo назидательно поднял фалангу, развернулся на месте и вновь сутуло зашагал вдоль доски. — Вскоре из-за своей уникальной текучести вода проникает в механизм гораздо глубже и дальше, чем масло! В том числе — в головной механизм! Что происходит при этом с водопивцем?
— Грех! — возмущенно пискнул Qu из первого ряда. Yo-630 снова подавил улыбку, а Pi вздохнул.
— Водопивец ощущает прилив сил, гибкость, легкость в манипуляторах. Но главное — ощущение подъема. Этот момент называется по-научному фазой возбуждения… Кто-нибудь, помогите мне!
Qu тут же вскочил и помог Zozo отцепить с доски схему и прицепить другую. Мастер Zozo долго любовался новой схемой и, казалось, был погружен в свои мысли.
— Всякий раз, — наконец произнес он, поднимая голову вверх, — я не устаю восхищаться божественностью нашего механизма…
Он приложил ко лбу две фаланги правого манипулятора и склонил голову. Мы все сделали то же самое. Мастер Zozo продолжил:
— Наш головной механизм — самый сложный прибор во всей Вселенной. Он состоит из трехсот миллиардов — повторяю: трехсот миллиардов! — микроскопических шестеренок, рычажков, маховиков, цепочек, маятников, поршеньков, пружинок — большинство из них неразличимо невооруженным окуляром. Что делает вода? Вода, проникая в головной механизм, действует двояко. С одной стороны она снижает трение шестерней, вызывая ложное ощущение радости и бодрости. Казалось бы, это хорошо?
— Плохо! — яростно скрипнул Qu.