— Кто-кто?
— Тимур Тяжевский. В «Fire Mission» я бьюсь под ником Бригадир…
— Бригадир? — изумился я. — Сам? Обалдеть. Привет, Бригадир! Что-то тебя неделю уже не видно! Нас без тебя даже теснить стали из района, меня вот сегодня какая-то сволочь…
— У меня были дела, — веско перебил Тимур, и сразу стало ясно, что у такого человека действительно бывают дела. — Ты можешь сегодня встретиться?
— Сегодня… — удивился я. — А ты из какого города?
— Мы все из одного города. И ты, и Фокус, и Берта.
— Ты знаешь Фокуса и Берту? — удивился я.
— Сегодня всей бригадой познакомимся. В полдень буду ждать вас у почтамта. Есть дело.
— А что за дело?
— Правое дело. Тебе понравится. Надень удобные ботинки, придется много бегать.
— А куда бегать-то? — я недоуменно качнул ногой, и кресло повернулось. — Мне сегодня вообще-то во второй половине дня надо успеть съездить…
— Всюду успеешь, — ответил Тимур. — В двенадцать жду у почтамта.
Я выключил пиликающую трубку, задумчиво потянулся, прошелся по комнате взад-вперед. Ныли занемевшие мышцы. Я остановился перед грушей и ударил несколько раз — с левой, с левой, с правой, а затем с локтя.
Снова прихватил морозец, и черные «бегинсы» хорошо скользили по льду. В наушниках-клипсах ревели зашкаливающие электрогитары «Muse». Я разбегался, бросал обе подошвы на тротуар как на сноубрд и катился несколько метров, балансируя руками и объезжая редких прохожих. Разбегался снова — и опять катился. Холодок забирался под кожанку и был таким бодрящим, что тело просило хоть разок броситься на тротуар, сгруппировавшись, перекувырнуться, перекатиться плечом по этому ледку, засыпанному тонким снежком, чтобы в следующую секунду вскочить и бежать дальше. Но вокруг шли медленные серьезные прохожие, и я стеснялся.
Так и добежал до почтамта. Здесь никого не было, лишь на крыльце топталась древняя серенькая старушка, пытаясь опустить письмо в синий почтовый контейнер. Ее рука в замызганной варежке дрожала, и уголок письма никак не мог нащупать щель. Письмо она сложила военным треугольником — я и не знал, что до сих пор почта принимает такие. Наконец конверт вошел в щель, звонко лязгнула железная заслонка, и треугольный конверт ухнул на дно ящика — судя по звуку, он сегодня было в ящике первым. Старушка тяжело вздохнула, скрипнула снежком под подошвами, а может пукнула, и вразвалочку заковыляла со ступенек вниз, подволакивая короткие ноги в седых валенках.
В пронизывающих аккордах «Muse» я провожал ее взглядом, пока на крыльцо передо мной не запрыгнул толстенький румяный паренек примерно моего возраста, ну, двадцать — максимум. Одет он был в пуховик, а в руке держал массивный кожух фотоаппарата. Вместо шапки на белобрысой голове сидели массивные наушники, из которых вовсю гремел «Rammstein». Я уважал эту группу за жесть и бьющий нерв, но слушать не мог, потому что хорошо знал немецкий и понимал, куда именно и насколько нелепо этот нерв крепится. Зато я не знал английского, а поэтому обожал «Muse». Оглядевшись, толстяк заметил меня, и лицо его расползлось в улыбке.
— Терминатор2000? - Он сдвинул на затылок левый наушник и уверенно протянул руку.
— Фокус! — Я приветливо пожал пухлую ладошку и хлопнул его по плечу. — Ну, здорово, боец! Вот ты, значит, какой.
— Ага! — кивнул Фокус. — Тебе тоже Бригадир звонил? Клевая идея, собраться всей неубиваемой бригадой!
— Неубиваемая, факт, — подтвердил я. — Они все сынки перед нами. Кстати, слушай, а что за поселок в квадрате R118? Меня там грохнули сегодня.
— Меня там вчера грохнули, — кивнул Фокус. — А Берту позавчера.
— Кстати, Бригадир сказал, что Берта придет тоже! Прикинь? Интересно посмотреть на нее.
— Интересно, — кивнул Фокус. — Только готовься, что это будет не она.
— А кто?!
— Он.
— Да ладно тебе! — обиделся я. — С чего ты взял?
— А с того. Сильный боец и беспощадный. Девки так не воюют.
— Ты че, много видел, как девки воюют?
— Не знаю. Но не так.
— А чего сильный боец станет девкой подписываться? Это девка и есть. Только некрасивая — клянусь «Fire Mission».
— C чего ты взял, что некрасивая?
— А красивые девки никогда такую фотку красивую журнальную не ставят на юзерпик. Чтоб все придурки начали клеится? К красивой девке и так по жизни все клеятся. У нас на курсе есть одна девка красивая, у нее в блоге знаешь что за фотка? У нее там дерево. Прикинь! Просто дуб красивый сфоткан и никого больше. Кто в курсе — тот в курсе. А остальным незачем. А у Берты, мало того, что лицо из журнала, так там еще шея голая и кусок сиськи виден! А так в интернете только уродины делают, чтоб кто-нибудь купился. Я однажды чуть не купился.
— Да какая сиська, дурак что ли? — возмутился Фокус. — Это плечо в кофте!
— Расскажи мне, ага! А то я сисек не видел.
— Значит, не видел.
— Сам ты не видел!!!
— Я специально под увеличением изучал по пикселям — это плечо, дятел. Клянусь «Fire Mission»!
Я почесал в затылке.
— Ну, не знаю. Посмотрю дома под увеличением, что там у нее.
— У него, — усмехнулся Фокус.
— У нее!
— Спорим? — Фокус выкинул ладошку.
— Спорим! — Я принял вызов.
— На десять жизней и пять аптечек?
— На десять жизней и пять аптечек! Кто разобьет?
— Я разобью, — раздался голос, и снизу вдруг взметнулся тупой носок ботинка, больно разбивая наши сцепленные руки.
Перед нами стояла девушка странной и дикой красоты. Лицо у нее было в точности таким, как на той крохотной фотке в инфе игрока. И это был не кадр из какого-то фильма и не снимок из модного журнала — действительно ее настоящее лицо: огромные печальные глаза, острый и тонкий нос с горбинкой, надменно взлетевшие брови и копна черных волос до плеч — тонких, пушистых и запутанных, словно их взбили воздушным миксером. Не смотря на морозец, одета она была в черную кожанку, из-под которой выглядывала пышная грудь, туго обтянутая майкой камуфляжной расцветки. Из черных полуперчаток хищно торчали голые пальчики — тонкие и красивые, с такими длиннющими, выкрашенными черным лаком ногтями, что становилось ясно, почему она носит именно полуперчатки. Пальцы одной руки сжимали длинную сигарету, пальцы другой — жестянку с двенадцатиградусным тоником. Стройные ноги обтягивали черные кожаные штаны, туго закатанные под коленками, оставляя чуть-чуть для полоски розового тела, которая сразу скрывалась в шнуровке высоких ботинок — таких же мужских «бегинсов», как у меня. На вид ей было лет семнадцать, не больше.
— Обалдеть, какая красивая… — выговорил Фокус.
— Пойди подрочи, мальчик! — Берта с вызовом уставилась ему в глаза, и Фокус отвел взгляд.
— Да лан те, че ты ругаешься? — примирительно сказал я, все еще потирая отбитую ладонь.
— Нефиг про меня гадости говорить.
— Извини пожалуйста, — пробурчал Фокус.
— Сцуки. Товарищи боевые. — Берта отвернулась. Впрочем, без особой ненависти. — Два года каждый день вместе воевали, друг другу спины прикрывали. Жизнями делились, аптечки дарили.
— Прости пожалуйста, — пробубнил я. — Мы ж не со зла.
— Ладно, забыли. — Берта глотнула из своей жестянки и протянула мне. — Угощайтесь. Ты Терминатор2000?
— Я. А это — Фокус.
— Догадалась. А где Бригадир?
— Сами ждем.
Словно в ответ за спиной призывно загудела машина. Мы резко обернулись и увидели черную «Волгу» с синим стаканом мигалки на крыше. Распахнулась передняя дверца, оттуда выглянул мужик лет двадцати трех и кратко махнул рукой, приглашая нас внутрь.
Я залез на переднее сидение, Фокус и Берта назад.
— Дверь плотнее! — сказал Тимур. — Поехали…
Мы долго тащились по центральным улицам. Тимур сосредоточенно крутил баранку, изредка бросая косые взгляды в зеркала. Двигались только глаза — голову он держал прямо, не поворачивая ни на миллиметр. Глаза у него были серые и пронзительные. Красивое волевое лицо слегка портил давний шрам — словно со щеки содрали широкий лоскут кожи, а затем положили обратно, но чуть криво, внатяжку, отчего правый глаз казался слегка прищуренным.