Катерина, излив, наконец, восторг своими новыми друзьями, наполнила еще всем по рюмке и предложила:
— Теперь давайте решим проблему попроще — как мне отвертеться от сельхозработ, на целину посылают.
— Я бы на твоем месте радовался и поехал бы.
Катерина поджала губы — ну чего еще можно ожидать от ее папули? Марина тут же вступилась:
— Как будто не знаешь, впервые слышишь, что у нее хронический тонзиллит!
— От тепличных условий. А там, на свежем воздухе, все как рукой снимет.
— Да с какими друзьями, папочка, если никто не едет, у всех справки? Что я там буду делать одна? «Во поле березонька стояла». Ведь не только я не хочу, все не хотят.
— Все?! — вскричал он, теряя выдержку. — Как только речь о маразме, подонстве, сволочизме, так у тебя непременно «все»!
— Наш отец вечно что-нибудь! — Марина встревожилась. Чего доброго, он и в самом деле заставит дочь поехать, а она там простынет и прощай, институт.
Малышев проговорил, отчеканивая слова:
— Если ты не хочешь ехать на целину и тебе даже не стыдно отказываться, значит, ты не моя дочь.
— Я — мамина дочь. — Катерина улыбнулась, надеясь успокоить отца, показать улыбкой, что нет тут никаких таких особых проблем, однако, видя, как задергались у него желваки и сейчас он скажет резкость, добавила: — Я дочь своего времени, папочка, сделай скидку и не горячись, нервные клетки не восстанавливаются, ни твои, ни мои.
Сделай скидку, разумей, что ты уже вне времени, отстал и зарос, коростой покрылся. «Дочь своего времени». Хотел бы он знать, что это за время такое, не вытекающее из предыдущего? С неба, что ли, упавшее? Или из-под полы возникшее? Откуда оно, это ее «свое время», с иных планет? Поистине мы обращаемся к прошлому, встревоженные угрозой будущего. Вот она, сидит с ним за одним столом, носительница угрозы. Не хочет ехать на целину, где прошла молодость ее отца с матерью. Где она сама родилась. Она предает наше прошлое, перечеркивает его.
— Я знаю, как там работают местные, — сказала Марина. — Сама ездила на сенокос. Водку пьют, хризантемы в город везут на продажу и только над нами смеются. На целине давно все сложилось, как ты знаешь, свои кадры, механизаторы, техника. Зачем туда посылать лишние руки, тем более не квалифицированные, зачем лишние рты?
Логично и убедительно, но почему тебя ее логика не убеждает, а только бесит?
Потому что твоя жена, прежде чем отправить дочь, критически все обдумает, семь раз отмерит, потом отрежет, а ты готов послать ее хоть к черту на рога, несешься, сломя голову, на любой призыв, потому что привык.
К чему привык, к тому, что за тебя думают? Да, представьте себе, к этому. Ах как это ужасно звучит для воинствующего обывателя, который убежден, что он один умнее всех инстанций. Малышеву нужен порядок, а не хаос. Порядок держится на единстве, а не на пресловутой свободе мнений. Да, он подчиняется традиции, указаниям, требованиям свыше, и к тому же призывает дочь. Дело не в указаниях самих по себе, а в том еще, что дочь твоя должна быть готова к любым трудностям — к жизни должна быть готова, и потому ей надо и в ДНД участвовать, и нормы ГТО сдавать, и на субботниках вкалывать, а уж на целину ехать ей сам бог велел. Легче будет жить, если все пройдешь и освоишь. Потому что жизнь тяжела — да, тяжела, несмотря на все радости, забавы, развлечения, все песни и пляски, — тяжела! Неизвестно, когда она выйдет замуж и за кого. В каком коллективе будет работать. Какие родятся дети и чем будут болеть. Как они будут учиться… э-э-эх, сколько забот всяких и горя ляжет на ее плечи. Но вместе со всеми ей будет легче все пережить. С его всеми, а не с ее «всеми». А ему будет легче умирать, видя, что дочь уверенно живет, открыто и достойно, а не пережидает, забившись в угол, когда она — сама жизнь — пройдет мимо…
— У нее слабые легкие, хронический тонзиллит, — продолжала Марина. — Ты забыл, какое было осенью обострение? Из-за какой-то бессмысленной поездки она может оказаться в стационаре с пневмонией или с ревматической атакой, и что тогда, прощай, институт? А сколько нервов потрачено, чтобы поступить?
Опять она как будто права, но его возмущали доводы жены не «за», а «против». Не за то, чтобы поехать и там как-то поберечься, не торчать на сквозняке, одеваться, как следует, а за то, чтобы не ехать. Ты хоть тресни, муж, а она против. Хотя простыть можно везде, даже не выходя из дома.