— Это на мне мундир старшины Украинского войска, — вежливо ответил Дмитрий.
— Старшины, — удивился дядя. — А выглядите вы как офицер.
— Я и есть офицер, — улыбнулся Левицкий.
— Да? — дядя уставился в две серебряные ромбы на Дмитрових погонах. — А какое у вас звание?
— Хорунжий, — уже немного раздраженно ответил Дмитрий.
— Это что, новая форма? — растерянно спросил дядя.
— Новая, новая.
— Гм. Неужели провели военную реформу? Гм. — Дядя почесал затылок. — Говорил Мороз, на пленарные заседания ходить надо. Следующей сессии ни одного не пропущу. — Дядя радостно потряс Дмитрову руку и пошел к фантастическому автомобиля с мерседесовской звездой на капоте. Дмитрий заметил, что немецких машин в Киеве весьма много, но попадались и американские, и французские. Очень порадовался он, когда, прочитав латиницей марки «Тойота», «Мицубиси», «Мазда», понял, что это японские машины, — неужели они научились делать машины?
Вдруг Дмитрий увидел врага! Прямо на него шел российский білогвардієць в золотых погонах с красным просветом и четырьмя золотыми пятиконечными звездочками, к тому же офицер в блестящих сапогах и кепке-фуражке. Дмитрий уставился в білогвардійця, рука поползла к кобуре, где лежал наладований безотказный парабеллум. Беляк подошел к Дмитрию и спросил удивленно:
— В чем дело, товарищ? Што вы на меня так смотрите? Вы што, капитана милиции не відєлі?
«Кацап», — подумал Дмитрий и начал расстегивать кобуру.
— Или вы іностранєц? — продолжал офицер. — Да нет, вот тризуб на фурє. А-а! Ето ваш бандеровскій маскарад. Вы со Львова?
— Нет, я из Черновцов! — прошипел Дмитрий и поднес люфу парабеллума до офицерского носа. Но вдруг Дмитрий заметил, что в «білогвардійця» на фуражке кокарда с трезубцем. Такие же трезубцы сверкали на погонах русской царской армии и на золотых пуговицах. «Странность», — подумал Дмитрий и опустил руку с пистолетом.
— Ну и шуточкі у вас в Чєрновцах, — криво улыбнулся офицер и немного неуверенно пошел, ускоряя шаг.
Дмитрий захотел курить, сигарет в карманах не было. Он вошел в первую попавшуюся лавку, которых на Крещатике была одна в одну. Сразу растерялся от буйства достатка. Так много и таких красочных товаров Дмитрий в своей жизни еще не видел ни в Берлине, ни в Вене, ни в Риме. Даже в Париже такого добра не было. Немного побродив, он нашел прилавок с сигаретами. Все какие-то незнакомые марки, но взгляд споткнулся о знакомую желтую картинку с верблюдом. Курил когда-то такие, американские.
— Сколько сигареты глазу с верблюдом? — спросил молоденькую крамарочку.
— Две грівни, — фальшиво улыбнулась девушка. Дмитрий вытащил синий п'ятигривневий бумажка с изображением Богдана Хмельницкого, дал крамарці, она долго смотрела на деньги, потом спросила:
— Ето што, новиє образци?
— Деньги как деньги, — ответил Дмитрий.
Продавщица дала ему пачку сигарет и сдачу — две монеты и две бумажки. Теперь уже недоумевал Дмитрий — купюра в одну гривну имела изображение императора Владимира, как и положено. Но на монетах вместо «50 шагов» было написано «50 копеек». Странность — с одной стороны трезубец, с другой — «50 копеек»!
Дмитрий вышел на Крещатик. Пошел в сторону печерских холмов.
— А потом я етого пєтлюровца ногамі, — услышал он женский голос и резко обернулся: кто это петлюровца ногами? Увидел экспансивную женщину неопределенного возраста, которая шла со своим спутником, мрачным чубатим чорновусим мужем, у обоих сине-желтые флажки па отвороте пиджака. Дмитрий бросился было за ними. Расспросить, за что они «петлюровца — ногами». Но его вдруг схватили вооруженные ребята в красных беретах, с надписями «Беркут» на спинах.
— В наручнікі ева! — скомандовал знакомый офицер в погонах царской России. Он подошел к Дмитрию и ударил его резиновым дубинкой по голове…
Хорунжий Дмитрий Левицкий проснулся. Было полшестого утра
ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ
Полковник Дмитрий Левицкий всегда имел проблему со своим днем рождения. А все потому, что его личный праздник (почему день рождения — праздник, этого никто еще как-то убедительно не объяснил) совпало с большим праздником Украины — Днем независимости. Разве он виноват, что в 1991 году родился именно 30 июня, когда вся Украинское Государство отмечала 50-летие Восстановления государственности! (суть та же, что и День независимости). Через тогдашние празднования мало кто обратил внимание, что очень симпатичная Марточка, жена сумасшедшего черновицкого художника-художника Теофиля Левицкого родила крепенького сыночка. И так каждый год: общество празднует День независимости и только где-то «после третьей» вспоминает, что между ними сидит именинник. Потом, на второй день уже, друзья извиняются и, смущаясь, поздравляют Дмитрия с днем рождения.
В этом году, чтобы не повторялась обычная история, полковник Левицкий заранее взял недельный отпуск в командование Военно-космических сил Украины и поехал в Черновцы, в свою дедовскую каменицу, которую покойный легкомысленный папочка-художник мало не пустил по ветру. Этого, 2041 года, юбилей был особый — 100-летие независимости Украины. А ему, полковнику Дмитрию Левицкому — 50 лет! И все в один день — 30 июня!
Полковник того святкового июньского утра, как всегда, встал в шесть часов. Сделал короткую силовую гимнастику (пятьдесят отжиманий от пола на кулаках) и пошел у лазничку. Настроил контрастную смену воды в мраморном бассейне, залез в волу, предварительно положив на мраморную полочку чайник с крепко заваренным цейлонским чаем и тарелку с овсяным печеньем, покраяною лимоном и прихотью, которую позволял себе только по воскресеньям, — шоколадом, с лесными орешками. Затем включил телевизор. Чего скрывать, ждал, втайне ждал, хотя и сказать, что очень, то — нет, но надеялся на какую-то правительственную награду. Потому что было за что!
Полковник переключил телевизор с голографического изображения — не любил этих новомодных затей, за которые не покидало ощущение чужого присутствия в доме, — на простое стерео и настроился на урядовий канал УТ-1. Транслировали патриотическое ретро — праздник ведь большой! Шлягеры сороковых: «День Победы», «Песню про солдата», «Степной фронт», «Кавалер Золотого креста», пятидесятых: этнографический джаз шестидесятых: «Песню про рушник», «Два цвета», «Черемуху», семидесятых: карпатский рок, «Червону руту», восьмидесятых: Тараса Петренко, «аутентичную волну», Иво Квасоленка, девяностых: произведения военной оркестры Национальной гвардии Украины, Ирину Билык, Сашка Пономаріва. Потом появилась любимица всей Украины диктор Анна Мазур и начала передавать новости. В честь праздника Анна сделала себе новую прическу и надела на шею народное бусы: красные бусы с серебряными дукатами. Долго и немного нудно читала приветствие Президента Украины Леонида Кожушенка украинскому народу, потом наступила очередь спикера парламента — то есть председателя Центральной Рады Ивана Теплого. Самые достойные с этими речами выступали в прямом эфире в ночных телепересиланнях накануне праздника. Полковник Левицкий налил себе вторую кружку чая, исключил контрастность воды и сделал просто теплую воду под температуру летнего сельского пруда. Госпожа дикторша читала указы Президента о награждении лучших людей Украины правительственными наградами.
— Есть!
— За неоценимый вклад в освоение космического пространства, — читала Аня, любимая женщина полковника, диктор УТ-1, — за проявленные при этом мужество и героизм, за самоотверженность и высокий патриотизм полковника Военно-космических сил Украины Дмитрия Теофиловича Левицкого наградить медалью «Ночь Зализняка» и присвоить очередное воинское звание «генерал-сотник». Президент Украины Леонид Кожушенко.
Сразу запімпадьомкав мобильный телефон, что лежал на мраморной полочке возле чайника. Звонил Президент.
— Дмитрий, ты, может, ждал золотые кресты, может, мы недооценили тебя, потому что про эту загадочную медаль уже начали забывать. И имеют ее считанные люди за сто лет.
— Леня, я ни на что не ожидал. Ты же знаешь, — ответил уже генерал Левицкий Президенту Украины. — Такую медаль имел мой дед.
— Знаю, Дмитрий, хорунжий Дмитрий Левицкий получил первую медаль «Ночь Зализняка» из рук самого Степана Бандери за то, что взял в плен Иосифа Сталина. Она у тебя еще есть?