— Ну, как себя чувствуешь? — голос Фрауда звучал как будто со дна глубокого колодца.
— С-сука… — на большее у Ника не хватило сил, и он закрыл глаза. В горле пересохло, а холодный, кажется, металлический стол неприятно морозил спину.
— О, ну раз ругаешься, значит, уже лучше, — Фрауд хохотнул и что-то подвинул к столу.
Ник приоткрыл глаза — Фрауд уселся на высокий стул и разглядывал его, улыбаясь, как идиот.
— Что ты сделал? — говорить всё ещё было тяжело и голос сорвался на хрип.
— Я так ждал, что ты спросишь, — как-то по-детски хихикнул тот. — Хотелось узнать, какова природа твоих отклонений, вот я и посмотрел, так сказать, немного заглянул в подсознание. Прям-таки борьба добра и зла.
— Хрень какая, — Ник дёрнул руками, и, наконец, разглядел, что они пристёгнуты ремнями.
— Погоди, я сниму с твоей головы датчики, потом продолжим, — Фрауд крякнул и грузно слез со стула.
Нику было не видно, что делает Фрауд у изголовья, но почувствовал, как тот что-то отцепляет от его головы, в некоторых местах кожа неприятно зачесалась. Он бегло осмотрел лабораторию — над столом горели шесть ярких ламп, из-за которых почти не видно было остальной потолок. Справа от стола метрах в двух, стояли приборы с мониторами, поставленные на передвижные полки, слева высились металлические шкафы со стеклянными дверцами, за которыми плотными рядами стояли различные колбы и баночки. Ник поморщился — нечто похожее он постоянно видел в кабинете у Генри, только вот медик из Палладиума не накачивал его какой-то дрянью.
Воспоминание растворившегося кошмара на мгновение вернулось: «Ты ещё помнишь Мэтта?» — свой-чужой голос мелькнул в голове. Ник и вправду не вспоминал о Мэтте с того самого дня, когда сжёг тело. Хороший был мальчишка, он мог бы стать тем, кто научил бы Ника чуть лучше понимать людей, а может, и проявлять свои эмоции как-то иначе. Наверное, вспоминать Мэтта не хотелось, потому что он стал живым, точнее мёртвым доказательством того, что Ник так и не смог стать тем, на кого можно положиться. Фрауд прервал размышления, снова водрузившись на стул.
— Тебе разве не интересно, что так влияло на тебя все эти годы? — Фрауд достал из нагрудного кармана белого халата круглые очки, и протерев, цепляя на нос.
— Нет, — коротко ответил Ник, поворачивая к нему голову. — Какая сейчас разница?
— Ну-ну, я иногда забываю, что ты же ничегошеньки не знаешь про себя, — он вздохнул, — да и не только.
— Если я был вам так нужен, почему не сделали этого всего раньше? — сознание окончательно прояснялось и в голове начали появляться вопросы.
— О, это не ко мне, — Фрауд махнул рукой, — Морис очень скоро с тобой свяжется. Я всего лишь учёный.
— А я ценный образец? — хмыкнул Ник.
— Не то что бы, — Фрауд качнул головой, — были и ценнее, но на данный момент ты самый подходящий. Ты знаешь, за вами так интересно было наблюдать все эти годы, жаль, что проект придётся свернуть так спешно, — Фрауд тяжело вздохнул. — Сейчас я кое-какие измерения сделаю и пока тебя отпущу.
Фрауд снова стёк со стула и пошарпал к широкому белому столу у противоположной стены. Его слова сбивали с толку, картинка в голове не складывалась, вопросы просились наружу сами собой.
— Какой ещё проект? — он напрягся, чтобы вопрос прозвучал громче.
— Некогда мне рассказывать, — учёный подкатил к столу высокую тележку с прибором и протянул к груди Ника несколько проводов с присосками на концах, и взял в руки странное устройство. — Только быстренько проверю сердце и всё.
Ник дёрнулся, когда на грудь капнуло что-то вязкое и прозрачное, а Фрауд скользнул устройством по коже.
— Это не больно, — усмехнулся Фрауд, — старая развалина ещё работает, — он кивнул на аппарат.
— О каких других образцах ты говоришь, ни хрена не понимаю, — Ник немного расслабился, осознав, что боли он и правду не чувствует.
— Ох, если бы всё тогда не случилось, родился бы ты под нашим присмотром и всё было бы по-другому, — Фрауд тяжело вздохнул, всматриваясь в монитор, на котором отобразилось сердце Ника, отбивающее удары.
— Не понимаю, что ты несёшь, — в голове всё перемешалось, а веки стали тяжелеть.
— Тебе всё расскажет Морис, у меня полно дел, — Фрауд отцепил от груди датчики и отошёл от стола.
Рядом с входной дверью висело устройство доступа и, приложив ладонь, учёный открыл. Она отъехала в сторону и в лабораторию вошли двое мужчин в белых костюмах и масках на лицах. Фрауд что-то быстро им объяснил и вернулся обратно.
— Сейчас поспишь, потом всё остальное, — его голос становился тише.
Люди в белом переложили его на какую-то каталку и повезли по коридору, глаза закрывались и вскоре свет попеременно появляющихся на потолке ламп, погас. Он проснулся уже в знакомой белой комнате, только теперь кроме высокой кушетки в ней оказался ещё и большой монитор, стоящий на поставке — от него тянулся толстый провод, уходя куда-то в стену. Ник приподнялся на локтях, а затем сел.
— Козлина, — он размял шею рукой, — нёс какую-то хрень.
— Ник, — монитор включился и на экране возникло лицо Мориса. Его непроницаемые голубые глаза смотрели прямо на Ника. — Я не хочу быть твоим врагом. Всё, что ты скажешь, я услышу. Если ты не будешь проявлять агрессию мы сможем встретиться лично.
— А если буду проявлять? — Ник упёрся локтями на ноги и немного наклонился к монитору, — снова обколете меня своей наркотой?
— Это не наркотики, а лекарства, — Морис немного нахмурился. — Я хочу сотрудничать и если ты сможешь вести себя нормально, то больше не придётся находиться в изоляторе.
— Сотрудничать? Да ты чокнутый, — Ник усмехнулся, — для начала объясни, что вообще за херня творится.
— Хорошо. Расскажу коротко. Если ответ тебе будет понятен, и ты выразишь согласие на дальнейший диалог, я выпущу тебя из изолятора и скажу, куда идти, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.
— Где мой отряд, — Ник махнул рукой перед экраном, хотя не был уверен, что Морис не только слышит, но и видит его. — Где Хизер? Сначала ответь на это.
— Где твоя напарница я не знаю, её здесь нет. Члены твоего отряда живы и, если ты будешь сотрудничать, с ними ничего не случится, — Морис ответил быстро, не замешкавшись ни на секунду.
— Шантажист хренов, — Ник дёрнул уголком рта. — Твой учёный говорил что-то о проекте, и о том, что я мог родиться здесь. Где это «здесь» и о чём о вообще?
— В общих чертах, — Морис на секунду задумался, — наши интересы несколько расходились с интересами стран, правительства которых знали о сети «Прайма», но к тому времени мы успели разработать вакцину, продлевающую жизнь и замедляющую старение, поэтому ваши выжившие так долго живут.
— Об этом я знаю, — Ник тряхнул головой, — образцы, проект, Фрауд нёс какую-то чушь.
— Нет, не чушь, обо всё по порядку, — Морис слегка нахмурился. — После того, как наше непонимание привело к конфликту, мы больше не могли проводить многие исследования. Локальная война вышла из-под контроля и нам пришлось применить химическое оружие, отравившее земли, воздух и воду по всему побережью. Нам пришлось применить силу, о которой мы и сами не всё знали до конца, но договориться получилось. Взамен на вакцину и не только, нас оставили в покое и стали сотрудничать.
— Я, конечно, туповат, но Земля большая, что, никто больше с вами воевать не захотел? — Ник старался вспомнить всё, что знал о прошлом.
— Мы договорились очень быстро, — на лице Мориса заиграла довольная улыбка. — Земли побережья Балтийского моря оставили нам в качестве карантинной зоны, позволив работать дальше. Весь карантин стал частью проекта «Прайма».
— Так вот про какие границы «карантина» говорил Тайлер, — пробормотал Ник, — но ему-то откуда знать?
— Мне продолжать? — Морис прервал его.
— Да.
— Мы не могли знать, отразится ли действие вакцины на следующие поколения, поэтому было необходимо дождаться, пока родятся новые дети. Также необходимым стало сделать так, чтобы выжившие люди не особо распространялись о том, что произошло, поэтому, нами были применены препараты, нарушающие память… На всех, до кого мы смогли добраться. Ты понимаешь, о чём я говорю? — Морис приподнял бровь.