— Нам надо будет провести тестовые опыты на животных, прежде чем мы приступим к основному эксперименту, — робко заметил Громов.
— Сколько для этого вам потребуется времени? — поинтересовался руководитель строго глядя на подчинённых.
— Две недели минимум, — ответил Валерий Иванович.
— Постарайтесь уложиться в десять дней. И ещё, вся документация, если вдруг случиться провал, — директор на мгновение замолчал. — Вся документация должна быть уничтожена. Отберите самых верных людей и сегодня же вечером вылетайте на место. Теперь с этой минуты все ваши действия подпадают под гриф НСС. Наивысшая степень секретности, неразглашение до конца жизни.
— Я не слышал о такой степени, — неуверенно сказал Фёдоров.
— Такой и нет. Наивысшая степень секретности только для нас и тех, кто будет вовлечён в данную авантюру. Если в случае провала кто-нибудь разболтает, то наши жизни сильно укоротятся. Всё понятно.
Учёные утвердительно кивнули.
— И вот ещё что. Ко мне на днях приходил мой давний знакомый, Глушков. Он главный конструктор ракетостроения. У них аналогичная ситуация с нашей. Везде идут проверки, ходят международные комиссии. Уже созданных два космических челнока Буран и Буря хотят запретить к эксплуатации, решили что нерентабельно. Ракету Энергия вообще собрали полностью только одну, вторая закончена на восемьдесят процентов и простаивает в ангаре на Байконуре и похоже её уже не достроят. Кто-то везде суёт палки в колёса. Так вот, у него в испытательном ангаре института стояла капсула, созданная для длительных перелётов в космосе. Я не вдавался в подробности её работы, что-то связанное с частичным анабиозом. Эту капсулу без ведома конструкторов продали за рубеж. Глушков узнал об этом случайно и чтобы спасти дело тысяч учёных, решил её спрятать, а взамен подсунуть по внешнему виду аналогичную. Прототип, пробный экземпляр, но не работающий в нужном режиме. Прототип был создан ещё при Королёве, хранился на закрытом складе, где всякий хлам, то есть не рентабельные разработки. Их кстати очередная комиссия предложила утилизировать даже не появившись на объекте. Я помог ему с грузчиками и транспортом, капсула благополучно покинула КБ под видом аналоговой для утилизации. В общем этот агрегат сейчас находится как раз на том полигоне и прекрасно подойдёт для вскрытия и исследования подопытных. Глушков сейчас находится там и объяснит вам как ей пользоваться.
— А где нам взять эпидемиолога с опытом работы в боевых условиях? — поинтересовался Игорь Витальевич. — Ведь без него проведение главного эксперимента будет не полным.
— Мы уже нашли. К вам скоро присоединится майор медицинской службы. Он был в Анголе, там участвовал в боевых действиях, недавно вернулся. Ещё есть вопросы?
— Нет, — ответили учёные.
— Свободны.
★ ★ ★
Город Сосновогорск, располагался недалеко от автомобильной трассы соединяющей Иркутск с Красноярском. Кроме трассы стотысячный населённый пункт с большой землёй связывали железная дорога, аэродром для среднемагистральных самолётов и неширокая речка Велюжа, по которой ходили маломерные пассажирские суда и баржи. Городок был закрытого типа и охранялся военным гарнизоном неопределяемым родом войск. Два предприятия, химический комбинат и сталелитейный завод работали на оборонку.
Майор прилетел в Сосновогорск по специальному вызову на небольшом пассажирском самолёте. Спустившись по трапу из воздушного судна офицер остановился и осмотрелся. Тяжёлые низкие тучи нависали над самой землёй вот-вот готовые пролиться дождём. Промозглый, холодный ветер шумел в кронах сосен и елей аэропорта, раскачивая деревья на фоне грозного неба. Начинало темнеть. К майору подошли одетые в неприметную гражданскую одежду два дюжих молодца сурового вида. Они препроводили оторопевшего от такой встречи офицера в чёрную волгу стоящую неподалёку и там разъяснили, что мест в гарнизоне пока нет, что это ненадолго и на днях его определят в дом офицеров, а пока есть комната в малосемейном общежитии общего типа от химкомбината, куда сейчас и поедут. Машина урча мотором тронулась с места.
— При общежитии закреплена комната для командированных на химический комбинат, — сказал один из суровых мужиков. — Она двухместная и сейчас пустует. Остановитесь там.
Вскоре волга подъехала к облезшей оранжевой пятиэтажке. Рамы выкрашенные в малиновый цвет давно не видевшие краски облупились ощетинившись драными краями. В общежитии был всего один подъезд с широким крыльцом и большим козырьком над ним опирающимся на вкопанные трубы. Напротив дома находилась детская площадка с кривыми качелями поскрипывающими от порывов ветра, гнутым турником, металлической горкой без нескольких ступенек и песочницей с покосившимся грибком сделанном из дерева. Всё имело облезлый обшарпанный вид.