Непонимание глубинной сути заимствований можно проследить на следующем примере. Все российские либералы являются сторонниками свободы торговли. Их теоретические обоснования восходят к классике — Адаму Смиту. Однако в силу своей идеологической зашоренности они не видят двусмысленности некоторых аргументов Смита. В частности, приводится пример Португалии и Англии. В случае свободной торговли между ними складывается естественное разделение труда. Англия производит промышленные товары, Португалия — качественное вино. Этими товарами обе страны обмениваются, что приносит максимально высокий доход для их производителей. Либерал, разделяющий догму Смита, не задается вопросом: а хорошо ли такое разделение труда для Португалии, когда одно государство будет доминировать в сфере промышленного производства, а другое — сырьевого продукта? Получается, что Португалии выгодно быть промышленно отсталой, а за Англией закрепляется статус промышленной и высокотехнологичной державы со всеми вытекающими отсюда политическими последствиями. Применительно к России такая «свобода» означает закрепление сырьевой ориентации, как наиболее выгодной специализации (появилась даже теория «естественных конкурентных преимуществ» и «великой энергетической державы»), тогда как производством высокотехнологичных товаров будут заниматься другие страны. Но анализа негативного разделения труда в сочинениях либералов не найти. Для них любая высокодоходная специализация — несомненное достоинство, ибо так написано в западных книгах по экономике.
Или вопрос об иностранных инвестициях. В западной экономической науке иностранные капиталовложения однозначно трактуются как благо для любой страны. Соответственно, именно также трактуют вопрос иностранных вложений и наши либералы. И проблемы в этом они не видят. А зря.
Иностранные инвестиции необходимы для слаборазвитых, сельскохозяйственных стран, у которых нет своих капиталов для серьезного рывка в сфере промышленного производства, связи, науки. Но как быть, если страна все это имеет, и стоит совсем другая задача — наладить эффективное использование имеющегося потенциала? Если одномоментно распахнуть ворота, то зарубежные конкуренты способны задавить многие отрасли (что и произошло в бывших социалистических государствах), создавая свои сборочные производства и вытесняя с внутреннего рынка отечественных производителей. У российских либералов нет ответа, как решить эту проблему, потому что ее нет в западных трудах по экономике.
Скажем жестче: читать книги российских либеральных экономистов особого смысла нет, ибо они сводятся к переложению мыслей западных экономистов. Лучше читать первоисточники. За исключением одной детали: не все знают английский язык. Кроме того, труды западных экономистов, как правило, многословны, пространны и лишены литературного блеска. Наши либералы берут на себя труд адаптации, популяризации, включая улучшение читабельности, за что им можно сказать спасибо.
Во многих странах мира местные интеллектуалы используют чужие идеи и политико-экономические модели. Придумать что-то новое, не завиральное, чрезвычайно сложно, поэтому использование импортных наработок, тем более обкатанных на практике и доказавших свою эффективность, обосновано. И все же у подражательства есть пределы полезности. У российского либерализма эти пределы очевидны, ибо они скопировали отнюдь не самые сильные стороны капитализма, что низвело Россию до положения донора мировой экономики, а в культуре — до рядовой страны. В итоге, российский либерализм, несмотря на присутствие в нем большого числа лично честных людей, предстает как антинациональная, безответственная и разлагающая государство и общество сила. Обидно. Обидно потому, что либерализм является с конца 1980-х годов господствующей (фактически государственной) идеологией в нашей стране, провозгласившей гражданские свободы и верховенство закона, чего так не хватало России на протяжении веков.
С либерализмом получается та же история, что и с марксизмом. Марксизм был импортирован в Россию и воспринимался большевиками как безусловное руководство к действию, но под напором реальности его понемногу стали приспосабливать к российским условиям. Этот процесс получился очень болезненным и противоречивым (к примеру, дискуссии о товарном производстве при социализме длились десятилетиями с практически нулевым результатом). Нечто подобное происходит и с либерализмом. Голая апологетика импортированной идеологии либерализма в 1980— 90-е годы сменяется ее «утряской» в 2000-е годы. Ныне либералы, подобно марксистам, также делятся на «ортодоксов», «реалистов», «оппортунистов»… Наряду с компрадорами без примесей, есть либералы-патриоты. Они пытаются найти точки соприкосновения с национальными интересами страны. Для них Россия не «эта страна», не промежуточная станция перед окончательным отъездом на Запад, а «моя страна». Но сама идеология не позволяет найти правильный вектор для страны.