Наивны представления тех обществоведов, которые считают, что достаточно разработать «правильную» теорию и убедить принять ее в качестве руководства к действию, и общество начнет плодотворно развиваться. Общество может развиваться только при наличии определенного уровня этноэнергетики. При ее низком уровне не помогут самые «прогрессивные» и «передовые» теории и политические институты. Пример: в 2008 году правительство решило ограничить поток импортных машин, что способствовало бы переносу производств иностранных компаний в Россию, а также помогло выживанию находящегося перманентно на голодном финансовом пайке отечественному автопрому. Для этого были повышены таможенные пошлины, прежде всего на подержанные иномарки. Наибольшие протесты эта меры вызвала на Дальнем Востоке. Помимо многолюдных демонстраций, со специальным обращением к правительству выступила Дума Приморского края. В заявлении упиралось на тот факт, что сокращение импорта ударит по доходам десятков тысяч человек Приморья. Если рассматривать этот демарш под углом обычной оценки, то к нему, пожалуй, можно было бы прислушаться и хотя бы частично пойти навстречу. По иному выглядит ситуация с точки зрения проблемы деградации. То, что в некогда «экспансионистском» крае, чьи города, само население появилось в результате целеустремленной экспансии, немалая доля населения переквалифицировалась на торговлю импортом и связывает с ним свое будущее — признак несомненной деградации этноэнергетики. Дальний Восток может нормально развиваться, если его население само будет производить товары, в том числе конкурируя с производителями других государств. Это возможно лишь при опоре на мощь остальной России. В ином случае поневоле возникнут настроения, что Москва вредит жизни Приморья, а истинные интересы связаны с другими странами. Так создаются предпосылки для развала «империй».
Африканские страны переживут западноевропейские государства потому, что ответом на неэффективную политику властей население отвечает ростом рождаемости, как условие их выживания. Точно так же отвечала советская деревня на все сталинские перегибы, на способы ведения войны в 1941—45 гг. Это позволило Советскому Союзу выстоять и долго выигрывать политические и военные битвы. У современной России давно нет биологического ресурса гашения последствий проведения неэффективной политики властей. И это — в отличие от африканских и латиноамериканских собратьев по несчастью — ведет к ее закату. Получается: цена неэффективной политики в Латинской Америке, Африке и в России сильно различается. Для одних она досадная помеха, для других — катастрофа.
Богатейшие природные богатства в сочетании со стареющим и убывающим населением, с обществом повышенной энтропией, делает Россию лакомым куском. Ситуацию спасает только то обстоятельство, что новые экспансионистские центры еще формируются, а старые пребывают либо в стадии угасания (Англия, Франция), либо ослабления (США, Япония). Это успокаивает, рождает надежду, что авось дела в будущем наладятся. Напрасные то надежды. Поздний Рим и Византия также долгое время пребывали в межеумочном состоянии, пользуясь тем, что новые экспансионистские силы никак не могли набрать достаточной мощи…
Чем слабее бывшие экспансионисты, накопившие за время своего расцвета богатств, тем притягательнее как объект «освоения» они становятся. Собственно, своей «старостью» они стимулируют появление новых экспансионистов, так как есть чем поживиться в логове старого беззубого льва. Тут и заяц осмелеть может. В такой ситуации дальнейшая перспектива государства зависит от правящего класса.