– Но расстреливать?..
– Посмотри на запад, вон в Канаде наркам герыч так дают, в одноразовых шприцах, медицинского производства. Итог – еще большее вовлечение. Правда, у нас вообще, если посмотреть правде в глаза, наркоманы это сугубо личная проблема населения.
– Как так? – удивился Алексей.
– А кого? Употребление не наказуемо. Лечения ни доступного всем, ни принудительного нет. Посадить их по другой статье, проблема, ты видел. Изолировать – никак. Куда их отправляют? По месту прописки. И нифига с ними родственники сделать не могут, потому что напишет он заяву, типа меня из дома выгнали, больного несчастного, а это, при желании, на статью тянет. Вот и будут твои дети, – Павел ткнул пальцем в грудь Алексея, – ездить с ними в одном лифте, держаться за одни и те же поручни, нажимать на одни и те же кнопки и говорить в один домофон, цепляя всякую дрянь. Не ВИЧ, конечно, но там и другого хватает. А дальше они сбиваются в кучки, ширяются по кругу одним шприцом, извини, трахаются друг с дружкой, еще и детей–уродов плодя, от осинки–то не родятся апельсинки. А самое интересное, когда у них кости гнить от того говна, что они по венам гонят, начинают, ручки–ножки им врачи отрезают, и они становятся кем?
– Кем? – испугано отозвался Алексей, но Павел уже вошел в раж и эмоционально продолжал:
– Инвалидами! С пенсией от государства, разумеется. Большую, чем у наших стариков, кстати, всю жизнь отпахавших. Которую, естественно, ежемесячно прокалывают. А ты знаешь, сколько стоит противовирусная терапия от СПИДа? Мне вон Наталья рассказала. Минимум от штуки баксов в месяц на одного, чаще больше, это же индивидуально подбирают. За какие заслуги это им? Многие ни дня не работали! Налоги из твоей и моей зарплаты идут, в том числе, и на это.
– Все равно, Паша, люди же они…
– А вот это большой вопрос, Леха. Когда у них ломка, они же на улицу идут, дома–то пусто, все вынесено давно и продано. А поскольку сами дохлые и обессилившие, вариант что–то добыть у них один. Заехать объекту охоты так, что бы тот не встал и не навалял в ответ. Чем-нибудь потяжелей, сзади обычно, по голове. Ты же сводки по городу читал, ежедневно такое творится. Иной раз читаешь, и реально охреневаешь, кем надо быть, что бы такое сделать? И это только от сухого официального языка, что же там за картина в реальности? А даже если возьмешь кого… Как ты понял, стране дороговато обходятся больные зеки! Их же лечить надо, а это расходы. Я, в общем–то, в твоем случае тоже тогда напрягся сразу, но думал, может обойдется. Я диагнозы ставить не умею, а у него ничего изначально в медицинской карте не было. Я проверил.
– Чего ж ты мне–то не рассказал?
– Леха, человек так устроен, что пока сам не столкнется нос к носу с проблемой, не поймет ее до конца. Вот и люди рассуждают примерно так: «Наркоманы? Их лечить надо. Больные люди». И все. Они где–то там, далеко. Большинство не знает, что за этим стоит. Знают только те, кто столкнулся. И оказался в одиночестве с проблемой. И ты бы не понял, если б я сказал, не лезем в это дело, и все.
– Наверное…
– Но знаешь, что самое страшное?
– Что?
– Ты даже не представляешь, сколько их. И мало кто об этом задумывается. Если сложить официально зарегистрированных ВИЧ–инфицированных, это 95% интересуемой нас аудитории, с нашей базой учета, и то, там только те, кто уже за что–то попадал, то… – Павел задумался, прикидывая в уме что–то, тогда Алексей спросил прямо:
– Сколько, Паш?
– Примерно 1% от населения Москвы. Да, будут пересечения и повторы, но все равно. Дохрена.
– Так много?! – Алексей вытаращил глаза, цифра казалась безумной, сотая часть даже от официальных данных по жителям Москвы, без мигрантов, получалась огромным значением. – Это же реально проблема!
– Так вот, Леха. У китайцев этой проблемы нет. Совсем. Я не в восторге от таких мер, но раковую опухоль они вырезали. Они реально победили наркоманию. А у нас? Много говорят, и вообще ничего не делают. Хотя понятно, что там, где власти важен рейтинг, такого, как в Китае, никогда не будет. Не очень популярная мера для народа. Но ты представь: уличных грабежей с разбоями сразу на добрых две трети меньше. И Лидия Павловна была бы жива. Один раз оплакала бы его, своего дурака этого, не мучая себя годами. И уже бы в свое удовольствие жила. А потом и на пенсию, которая больше бы стала, потому что нахлебников меньше. И с лекарствами попроще, потому что нагрузки от паразитов нет. Да и просто, много ли желающих стало бы пробовать это говно, если бы знали, что за это их к стенке поставят?