Боль, которую я испытывал когда-либо до этого момента, ничто, по сравнению с тем, что я ощутил, когда кинжал вонзился в мою плоть. Ни душевные, ни телесные муки не могли сравниться с теми, что окутали меня сейчас. Все пытки Ада вряд ли могли причинить такую боль. Пытки — всего лишь истязают тело. Но ритуальный клинок вонзался не только в тело — он ранил саму душу! Кинжал должен был мгновенно отделять её от тела благодаря пентаграмме, что мы имели честь наблюдать ранее.
На самом деле, я понятия не имею, как сумел сдержать крик. Почему смог удержать боль, рвущуюся наружу. Я должен был мгновенно умереть, но, видимо, Дегустатор не успел набрать нужной силы, потому будет вынужден довольствовался постепенным поглощением моей души. Вот только без пентаграммы всего лишь запущен процесс отделения её от тела. И смею вас заверить — это не те ощущения, которые вы хотите испытать.
Тем временем, Маргарита почуяла, что резко нуждается в свежей крови, когда увидела отсохшую конечность из-за потери сил. Женщина бросила взгляд в сторону коридора, откуда на шум прибежали уцелевшие студенты. Они наивно полагали, что опасность миновала, решили поглазеть на тело виновника всех бед.
Всё произошло так быстро, что никто не успел среагировать. Я бы успел, но с кинжалом в груди, полностью опустошённый в плане сил, лишь с ужасом мог наблюдать, как мерзкая куча плоти с ненавистью и звериным голодом налетела на ничего не подозревающих студентов. Маргарита начала пожирать всех подряд без разбора. Тело Дегустатора принялось спешно восстанавливать повреждения, из него вырывались всё новые отростки с зубастыми пастями и высшим заклинанием высасывания крови наготове. Ошмётки несчастных, что не успели вовремя сбежать, разлетались по комнате алыми брызгами.
— Оно живое! — округлила глаза Альсина, машинально соединяя руки для заклинания стазиса, коим ранее сковывала меня и Матиаса.
Но Дегустатор, почему-то, не реагировала на магию высшей эльфийки. Маргариту и человеком-то больше нельзя было назвать: гротескная масса из частей различных существ, которая доедала студентов, не успевших сбежать из-под удара. Безумные глаза Маргариты, раскиданные по всей деформированной плоти, дергались в конвульсиях, многочисленные челюсти жадно поглощали плоть, всё новые и новые отростки возникали на её теле. Если это можно назвать телом.
— Ты мой, Люцифер! Теперь вас ничто не спасёт! — прошипела тварь, а после создала на себе ещё одну конечность в форме огромной человеческой руки. Ею Маргарита хлопнула о грязный пол, тем самым заставила кровь прийти в движение: потоки красной жидкости потекли в мою сторону, вырисовывая зловещую пентаграмму захвата души.
Бранд довольно быстро пришёл в себя от увиденного. Глядя ненавистными глазами на выжившую учительницу, издал яростный крик, полностью покрыл свою кожу мифрилом и кинулся на Дегустатора. Отважный гном влетел в самое средоточие мерзкого существа, голыми руками принялся рвать её плоть на куски. Дегустатор взвыл, попытался достать юркого противника, но лишь терял огромные части себя. Монстру пришлось временно отложить сотворение пентаграммы, чтобы избавиться от назойливого гнома.
Альсина не стала стоять в стороне без дела, решила поддержать Бранда: сколдовала ветряные серпы для поддержки гнома: острые лезвия воздуха пронеслись по телу Дегустатора, отсекая вездесущие отростки с хищными челюстями. Вот только на месте отрубленных возникали новые. Плоть поглощённых студентов позволила монстру регенерировать со страшной скоростью.
В это время, Маргарита создала на своём теле ещё одну копию того костяного меча с шипами, каким махала ранее, а потом яростно ткнула им в Бранда. Жуткое оружие застряло в ключице гнома, по могучей броне пошли трещины, но он не прекратил рвать плоть Дегустатора ни на секунду. Жуткая конечность с мечом на конце угрожающе втянула в себя воздух — во все стороны под большим давлением выстрелили костяные шипы. Два досталось Бранду в живот, один пронзил Альсине предплечье руки, которой она колдовала. А меня и Ним не задело лишь потому что Матиас решил пожертвовать ради нас своей верной пантерой.
— Матиас! — воскликнула Ним, глядя на дроу у которого в лопатке торчал костяной дротик.