Я присел рядом с Толяном на землю, утирая пот и с наслаждением выпрямляя гудящие от напряжения ноги. Спросил:
– Ты как?
– Нормально. – Его лоб прорезала морщина. Какая-то неприятная мысль явно не давала ему покоя. Наконец он высказал ее вслух: – Трын-трава… Тут такое дело… Если Коля узнает, что я вернулся, он захочет получить хабар…
– Да? А ничего, что он оставил тебя подыхать? Бросил в колодце и сбежал? – начал раздражаться я. – Ты и после этого продолжишь перед ним шестерить?
Лицо Сала исказилось.
– Ты не понимаешь, – с тихим отчаянием прошептал он.
– Не понимаю, – согласился я. – И никогда не смогу понять.
Мы замолчали. Так и сидели молча, а потом я скомандовал:
– Подъем, – ухватил ременную петлю и потащил спальник с Толиком через тень работяги с лопатой.
Земля под нами качалась и проседала, готовая в любой момент отправить двух непрошеных гостей в полет без возврата. Не знаю, как Сало, но я страха больше не испытывал – усталость притупила все чувства.
Наконец тень, а за ней и Коровник остались позади. Мы миновали забор и остановились передохнуть. Я поискал взглядом шоколадку, которую оставлял для эха. Она должна была лежать вон на том камешке. Но угощения не было. Я даже думать не хотел, куда делось лакомство, и кто именно его забрал. Не эхо же в самом-то деле! Оно вроде только звук – без тела. Хотя надо проверить…
– Эй! – окликнул я эхо. – Ну как шоколадка? Понравилась?
– Понравилась-вилась-ась! – подтвердило оно.
Вот тебе и звук без тела! Меня пробрала нервная дрожь, но я справился с собой, сказал:
– Это хорошо, что понравилась. Ну все. Прощай. Мы уходим.
И, чем дальше, тем лучше. У меня от этого эха мурашки по спине бегут.
– Вернешься, – внезапно огорошило меня оно.
– Вернусь? – не понял я. Хабара в кормовой больше нет, кроме одной «вертячки», а вот смертельно опасные аномалии остались. – Зачем?
– Насовсем, – зловеще пообещало эхо и затихло.
Сказать, что я не воспринял его слова всерьез, – значит нагло соврать. У меня снова засосало под ложечкой, а в душе вдруг возникло странное щемящее чувство, будто я только что запустил обратный отсчет на бомбе с часовым механизмом, и время неумолимо приближается к нулю.
Сало искоса посмотрел на меня:
– Думаешь, это из-за красного роя? Да?
Я не ответил. Какая разница из-за чего? Если ты сталкер, то рано или поздно останешься в Зоне – навсегда. Плох ты или хорош, но этой участи тебе не избежать.
Уже без малого три года мы с Зоной проверяем друг друга на прочность. Она, подобно заклятому врагу, неустанно следит за каждым моим шагом и ждет, когда я оступлюсь, допущу промах, чтобы нанести свой удар. Одна-единственная ошибка отделяет меня от смерти. Возможно, именно сегодня, в Коровнике, я допустил ее. Быть может, Зона уже считала Толика своей добычей. А я отнял трофей – вырвал буквально из когтей хищницы. Если это так, то мне несдобровать. Я совершил роковую ошибку. А Зона не прощает ошибок, жестоко карает за слабость и безжалостно мстит за глупость. Если ты слаб, глуп или невнимателен – ты мертв. Это главный закон Зоны. И никто не в силах изменить его…
– Что будем делать? – первым нарушил молчание Сало. – До ночи не успеем выйти из Зоны. Давай переночуем тут, а утром уж пойдем.
Утром… Я оценивающе посмотрел на него. А если он не переживет ночь? «Браслет» уже потихоньку начал действовать как тонизирующее, поэтому Толе кажется, что его самочувствие улучшилось. На самом деле все может быть не так. Если у Толика, к примеру, внутреннее кровотечение, то к утру ему хана – с «браслетом» или без.
– Нет, – вслух сказал я. – Никаких ночевок. На сегодня с меня Зоны достаточно. Хочу как можно быстрее оказаться за периметром, завалиться в кабак, напиться в хлам и снять телку. А лучше двух.
– И что ты предлагаешь?
Несколько мгновений я анализировал ситуацию. Тот путь, которым я сам этим утром миновал периметр, сейчас не годился. Там и здоровый-то человек едва пройдет – надо скакать по крыше полуразрушенного дома, балансируя на балках перекрытия. Зато место глухое, даже патрули его не жалуют. Я этим путем уже давненько пользуюсь и ни разу еще не нарвался.
Но нам сейчас придется искать другой способ выбраться из Зоны. Причем тут есть подвох: чем проще выход, тем больше шансов угодить прямиком в теплые «объятия» патруля. Вернее, под их пули. Они редко берут сталкеров живыми, предпочитают стрелять, потому что, во-первых, боятся нас – дескать, все, кто выходит из проклятых земель, сами становятся проклятыми. А во-вторых, опасаются попасть на мушку черным сталкерам. Эти отморозки частенько вступают в перестрелки с войсками ООН, которые охраняют периметр.