Через час мы добрались до места назначения – подмосковный музыкальный клуб «Party-Phone». Именно там должен был работать Фрунзин, а я убивал двух зайцев – накормить и допросить одним махом.
Внутри заведение оказалось вместилищем музыки во всех её формах – на шоколадных стенах были приклеены настоящие пластинки и упаковки от них, вперемешку с настоящими нотами; углы заполнены всевозможными инструментами, от примитивных (барабаны, дудочки и трещётки) до экзотических и сложных (волынка, аккордеон, гитары и пианино); для маленькой сцены задником служила экспозиция из виниловых пластинок и пластиковых компакт-дисков, которые были склеены в виде огромной пластинки. Завершали картину разбросанные то тут, то там проигрыватели разных лет, от первого патефона, до современного MP-3 плеера. Месиво из эпох в музыкальном стиле, не иначе.
Мы прошли на второй этаж, который нависал балконом по периметру зала, и сели там в ожидании официанта, еды и Максима. Мне нужно было ненавязчиво выйти на этого человека, так как «корочкой» и самим фактом «я знаю что было двенадцать лет назад» запугать его нельзя, он же не продавец канцелярского ларька.
– Вы женаты? – запихивая в рот ложку супа спрашивает Лёня, стреляя глазами по моему кольцу.
– Да, есть такое. А у тебя есть дама сердца?
– Есть, но она мне уже все мозги высушила. Инфантильна чересчур, не знает чего хочет, чудит всё время. Но оно и понятно, пубертатный возраст.
Я усердно кивал в такт его мысли, занося ложку ароматной солянки над тарелкой…
Стоп!
Вор из подворотни издевается надо мной? Какой «инфантилизм», какой «пубертатный возраст»? Это вообще он сказал?
– Что? – забыв про еду говорю я. – Она какая? Какой у неё возраст?
– А что? Вы думали, если родители алкаши, значит и я отброс? Между прочим, я книги читаю и иногда в школу хожу!
– Сюрприз, блин…
Лёня оказался лучше, чем можно было представить – бесстрашный, умный, непокорный, внимательный, быстрый на язык, с сильным характером. Самый подходящий материал для харизматичного лидера, за которым пойдут толпы. Ну если не толпы, то девчонки точно должны застенчиво ломать свои пальчики под натиском его зеленых «кинжалов».
– Да уж, что-то мне говорит, что она у тебя не первая, – раскидываю слова в перерывах между «ложками».
– А то! – наглец даже приосанился от такого мужского комплимента, на секунду забыв о еде. – Но их хрен поймёшь. А как вы своей предложение сделали?
– О! Это было забавно – я подловил кучу народа в торговом центре…
– Подловили?
Ой-ой, если бы мой язык принадлежал разведчику, то уже на первом задании ему бы запретили обратный въезд на родину.
– Ну, есть у меня один секретик… Не важно! Короче, подговорил кучу людей, заплатил им, заплатил торговому центру, чтобы они целый час никого не впускали, кроме моих людей, и дал всем задание – по моему хлопку замереть на месте.
– Зачем?
– Для эффекта как будто время остановилось.
– И как, получилось?
С третьего раза! Тогда оказалось что не все понимают команду «хлопну в ладоши», пришлось корректировать.
– А то! – моя очередь выпячивать грудь колесом.
– Круто. И сколько вы уже вместе?
– Настоящий мужской разговор, нам не хватает сауны, футбола и чипсов. Восемь лет назад мы женились.
– Круто. И что, ни разу не сомневались?
– В смысле?
– Ну, типа что эта не та женщина, которая должна быть с вами.
– Нет, никогда.
– А вдруг вы ошибаетесь?
Эх, мальчик, если бы только знал…
– Нет, я никогда не ошибаюсь.
– Ага, – прыснул он. – Тоже мне!
– Поверь, Лёнь, – я уже приучен к такой реакции, поэтому смутить ей или завести в диалектический конфликт меня крайне сложно. – Поверь, я тот человек, который никогда не ошибается.
Лёня хотел было открыть рот для возражений, но его опередил один из посетителей, сидящих за соседним столиком: «Тогда мне вас очень жаль». Мы обернулись, и увидели небритого молодого человека, украшавший себя копной волос, очками в модной оправе и пиджаком с имитацией заплаток на локтях. Его вид просто кричал «Я творческая личность, и баста!». В добавок на его столе стоял раскрытый ноутбук, кидавший на своего хозяина ровное свечение.
– Это почему же, позвольте поинтересоваться? – любопытствую я.
– Ну, это долго объяснять… – смутился он.