– Решение будет принято посредством голосования всех участников государственного совета. Те, кто считает наиболее разумным уступить Версаху ещё часть продовольствия, то поднимите руки.
Все как один, помимо Мидека вытянули вверх ладони. Они понимали, что это решение более приемлемое. Но, конечно, не обходилось без авторитета главы государства. Его слушали, его уважали, а иногда даже боялись.
Мидек был бессилен. Его положение не позволяло решать за весь Нильшерт. Но если бы он заполучил как-то место царя, то всё бы сразу стало на свои места. Уже никто бы не смог попирать его мнение, потому что он бы был олицетворением власти. Мидек недовольно сел за стол и презрительно оглядывался вокруг себя.
– Перейдём к остальной части вопросов. Что с урожаем? – продолжил Сотар.
– Упал по сравнению с предыдущим годом, – отметил Лукар.
– Что случилось?
– А я вам расскажу, что случилось! – ворвался в разговор Мидек. Он яростно тыкал указательным пальцем по столу. – Большинство посевов смыло. А вы хотите отдать оставшееся этим варварам!
– Решение уже принято и, если ты продолжишь буйствовать, то тебе придётся покинуть шел.
– Здесь не осталось ни единого здравомыслящего человека… Похоже, что я действительно лишний среди вас.
После этих слов он показательно встал с места и гордыми размеренными шагами вышел из зала. "Так не может больше продолжаться. Необходимо свергнуть этот род с престола любым способом. Но как заставить царя отречься от него? Сотар уже немолод, ему осталось недолго. Вся проблема в Кенвале… Он такой же бесхарактерный, как и отец. Нельзя, чтобы он имел даже возможность прикоснуться к трону. А когда Сотар уйдёт в мир иной, то я приберу власть к рукам и мой род станет новой правящей династией, с наступлением которой Нильешерт вновь воспрянет и расправит крылья", – размышлял Мидек по направлению в свои покои. Он видел цель, но не знал, как её притворить в жизнь. Ему недоставало того, через что можно было бы это всё осуществить. Мысль о об этом настолько сильно его волновала, что стала его наваждением. Она засела у него в голове и не давала покоя.
Кенваль сидел за столом и жадно запихивал себе в рот всё изобилие пищи, которое на нем располагалось. Фаршированные рисом миландри, обжаренная с хрустящей корочкой фасоль, посыпанная ароматными южными травами и небесного вкуса сладкий вишневый пирог. Блаженство от смакования подобной еды мог позволить себе далеко не каждый. Другие дети только мечтали о таком. "Все-таки быть сыном царя не так уж и плохо", – размышлял он пока наслаждался пищей. Обычно ужин проходит в семейном кругу, за большим столом и непринуждёнными лёгкими разговорами. Но сегодня всё пошло не по плану. Кенваль заставил всех волноваться своим исчезновением, поэтому мать и отец и думать не могли о еде. А когда он нашёлся, то было не до этого. Сотар отправился на общий совет, а Грендель занималась срочными дворцовыми делами. Кенваль сделал последний глоток фруктового сока и спрыгнул с высокого деревянного стула, тем самым подав всей прислуге знак о том, что закончил кушать.
Туфли маленького царя звенели каждый раз, когда он шагал по пустынному дворцу. Этот звук эхом уходил по всей крепости, задевая её каждый уголок. "Куда все подевались?", – размышлял Кенваль и двигался в комнату игр. Это единственно место, где он мог уединиться и побыть тем, кем он является. Место, в котором он может делать то, что хочет, а не то, что велят другие. В нём он словно обретал самого себя. Он так забылся в предвкушении предстоящих сладостных часов, что только беззаботно смотрел вперёд. Нога скользнула по мокрому мраморному полу и Кенваль упал на спину. "Ау!", – простонал мальчик от боли. К нему тут же подбежала маленькая девочка со шваброй и помогла встать, поддерживая его за локоть.
– Простите, это моя вина, я должна была предупредить вас, что мою полы, – произнесла она с опущенной головой.
Кенваль долго на неё смотрел. Он был удивлен. Почему эта маленькая девочка работает? Зачем она извиняется за свой проделанный труд? И почему она обращается к нему на "вы", они же примерно одного возраста? Милые кудрявые локоны, свисали по бокам головы и прикрывали уши. Маленькие пальцы еле как обхватывали деревянную рукоять. Она видела в мальчике олицетворение власти и поэтому уважала и боялась его одновременно.
Её мать одна из харонов – царской прислуги, то и делала, что рассказывала истории о жестокости правителей.
– Как тебя зовут?
– Элара, – робко произнесла девочка, не поднимая взгляда.
– Не хочешь пойти со мной играть?
Она медленно выпрямила голову и увидела перед собой самого обыкновенного мальчишку. Может на нём и была царская одежда, но ребяческую страсть к играм у него никто не отбирал. Тёплый дружеский взгляд, говорил о том, что это никакая не злая шутка и он готов с распростёртыми объятьями принять её в свою компанию.