Внезапно она почувствовала, как чьи-то руки вытолкнули ее из воды, вытащили из бассейна и начали хлопать по спине, чтобы очистить легкие.
«Все в порядке, малышка, не бойся. Афра здесь, с тобой».
И она прижалась к мокрому, но такому успокаивающему телу.
«Дэймия!» – раздался крик ее матери, и через мгновение Ровена тоже была здесь. Она забрала девочку у Афры и прижала к себе так крепко, что Дэймия с удивлением обнаружила, что ее мама вся дрожит. Она ощутила страх матери, и это настолько выбило ее из колеи, что она разрыдалась.
Понадобилось довольно много времени, чтобы успокоить девочку и Ровену, вытереть промокших насквозь Плута и куни, а затем доказать Дэймии, что это была не вина ее друзей. Просто дверь была открыта, и она поскользнулась на мокром кафеле.
– Но ты же знаешь, Дэймия, что не должна без сопровождения заходить в здание бассейна, – говорила мать, с неодобрением глядя на дочь, – а куни не могут считаться сопровождением.
– Но я же не собиралась плавать, мамочка, я играла с моими друзьями.
Поверх головы дочери Ровена бросила беспомощный взгляд на Афру, который в это время выжимал свою рубашку.
– Она никогда не чувствует себя виноватой, не так ли?
– Действительно, так… – Афра замолчал, чтобы зачесать назад мокрые волосы. – Часто она и вправду ни в чем не виновата. Просто ее подводят любопытство и одиночество.
– Но я же стараюсь исправить положение! – вспыхнула Ровена. – При поддержке Джеффа или без него. Дэймии нужен друг.
Афре удалось скрыть свою улыбку, но потом, когда до него дошел смысл этой фразы, он даже перестал вытирать голову. Он уронил полотенце на пол и внимательно посмотрел на Ровену:
– Ты имеешь в виду то, о чем я думаю?
Она бросила на него лукавый взгляд и заявила:
– Я хочу, чтобы у моих детей было счастливое детство, чтобы они не чувствовали себя изгоями и не были вынуждены играть с животными.
– Но Дэймия любит куни.
– А я хочу, чтобы у нее был брат, которого она могла бы любить.
Когда Джеффу рассказали о последнем случае с Дэймией, он только глубоко вздохнул:
– В ее возрасте я вел себя так же. Мама не могла удержать меня во дворе даже с помощью якорной цепи.
– Как же она узнавала, где ты находишься?
Вспоминая детство, Джефф улыбнулся:
– Отец умел прекрасно дрессировать животных… – Увидев выражение лица Ровены, он рассмеялся. – И он приставил ко мне в качестве сторожа волчицу. Она повсюду ходила за мной, и если ей казалось, что я могу попасть в какую-то неприятную историю, она догоняла меня, сбивала с ног, усаживалась верхом и начинала выть во всю глотку. Иногда ей приходилось выть довольно долго, но это спасало меня от больших неприятностей, даже если учесть, что мои коленки и ребра были постоянно в ссадинах и синяках от общения с тридцатикилограммовой белой волчицей.
– Достаточно, что в нашем доме обитают кот и куни…
– Просто я хочу убедить тебя в том, что в своем поведении Дэймия следует установившейся генетической модели.
– Больше животных мы заводить не будем, но в наших силах дать ей подходящего друга для игр, – продолжала Ровена, умело подводя беседу к нужной ей теме.
– Насколько я понял, в настоящее время ты как раз занята выращиванием такого друга, – язвительно заметил Джефф.
Ровена отступила назад, нервно закусив губу.
– Откуда ты знаешь?
– Сколько уже? Месяца два? Заметно… – Джефф сделал шаг вперед и положил руку ей на живот. – Как тебе это удалось?
– У женщины должны быть свои тайны, – ответила Ровена, опустив голову.
– Знаешь, это мальчик.
– Чтобы Дэймии было о ком заботиться.
– Кроме Афры, – добавила Ровена.
– Он член семьи. Ее привязанность к нему естественна.
– И на помощь она звала его, а не меня.
Джефф понял, что волнует Ровену.
– Ты сама не раз говорила детям, что они не должны звать тебя, когда ты находишься в Башне.
Ровена тяжело опустилась на стул.
– Но я же должна была внушить это им.
– Согласен. Поэтому Афра и стал тем человеком, к которому можно всегда обратиться. Давай поблагодарим его за то, что он всегда готов помочь. Может быть, ему так понравятся доверчивые детские руки, обнимающие его шею, что он наконец-то создаст и свою семью?
– Твое очередное сватовство не удалось? – Ровена втайне была рада этому. – Тебе стоит оставить это занятие своим родственникам, дорогой.
– Что-то я не припомню никаких попыток с твоей стороны.
– Я еще не встретила достойную женщину, – парировала Ровена. А когда Джефф в свою очередь вопросительно посмотрел на нее, она продолжила: – У Афры должна быть особенная жена. Своим счастьем я в большой степени обязана ему!
Ровена тяжело переносила беременность. Она утешала себя тем, что все неприятные проявления скоро пройдут. Однако ничего не исчезало, а только усиливалось: ее ноги постоянно болели, раздражительность выросла до неимоверных размеров, она была совершенно убеждена в том, что на станции повышенная гравитация. В своем плохом самочувствии она обвиняла всех, кто только попадался ей на глаза, включая Брайана Аккермана, но особенно доставалось Дэймии – за то, что ей нужен младший брат, и Джеффу – за то, что тот не помешал ей «выкрасть» собственное семя.
Такое нервное состояние Ровены провоцировало образование порочного круга: плохое настроение матери побуждало детей шалить, эмоции Прайм угнетали сотрудников Башни, что, в свою очередь, выводило Ровену из себя. Таким образом положение ухудшалось с каждым днем. К шестому месяцу беременности Ровены персонал станции был совершенно измучен.
Но больше всего Ровену выводило из себя то – хотя в этом она не признавалась даже себе, – что Афра совершенно не раздражался из-за ее вспыльчивости, каких бы масштабов та ни достигала. Она даже хотела, чтобы появился повод обругать его. Но в своем искреннем желании оберегать ее капеллианин выглядел почти раболепно.
Афра пытался принять на свои плечи большую часть забот о детях, чтобы Ровена выкроила время на отдых. Однако она очень неохотно отпускала от себя Дэймию, разрешая лишь своим старшим детям проводить много времени с «дядей Афрой».
Но Афра по-прежнему спокойно воспринимал сложившуюся ситуацию. Это крайне раздражало Ровену, и как раз потому; что это не раздражало Афру. Он даже взял с Дэймии торжественное обещание особенно бережно относиться к маме в ее тяжелом состоянии. Девочка изо всех сил старалась выполнять это обещание, пока однажды Ровена не прикрикнула на нее, когда та попыталась подать завтрак маме в постель. После этого случая Дэймия замкнулась, стала много беспричинно плакать.
Но долго печалиться было не в характере Дэймии. Воодушевленная привязанностью Плута и куни, она пустилась в сопровождении своих четвероногих друзей исследовать самые укромные уголки станции Каллисто. Никто не «слышал», как она разгуливала в поисках приключений, потому что, поняв необходимость ментального ограждения своего сознания от матери, девочка проецировала для наблюдавших ложные картины окружавших ее предметов, чаще всего это было изображение ее собственной комнаты.
Таким образом, пока ее мать считала, что она спокойно играет в доме, находясь в полной безопасности, Дэймия претворяла в жизнь свои исследовательские порывы. Больше всего ей нравились капсулы персональной безопасности. Они были установлены вдоль всех туннелей и коридоров» на станции и предназначались на случай срочной эвакуации людей при катастрофическом падении давления воздуха в результате повреждения куполов. Попасть внутрь было очень легко: стоило просто подойти к капсуле, как прозрачная дверная панель открывалась. Внутри же находилась масса интересных вещей: мягкие сиденья, панели управления разнообразных приборов, компьютер, готовый в любой миг прийти ей на помощь, и оставалось еще много места для куни. А самое замечательное было то, что компьютер тщательно объяснял ей все, что касалось снаряжения капсулы. Она могла играть здесь часами: Дэймия – Королева Космоса; Космическая Полиция Дэймии; Спасательная Экспедиция Дэймии.
Каждый раз после окончания игры, в которой куни играли роль пиратов, врачей, полицейских или пострадавших, Дэймия осторожно выглядывала из капсулы и, если на горизонте все было спокойно, тихонько выходила из нее, закрывала за собой дверь и смотрела, как сверху загорается зеленый огонек. После этого, в зависимости от времени и чувства голода, она или возвращалась домой, или направлялась к следующей капсуле.