А сегодня наступило новолуние, и Дориан Виардэн успел найти всё для ритуала.
Ночь прошла тяжело, ритуал выпил море сил. Хорошо, что предусмотрительный вампир запасся источниками крови — Дэйна осушила трёх людей начисто. Перед глазами всё ещё стояли яркие сцены: как находящуюся в стазисе старуху покрывает кровь подвешенной над ней и воющей от страха беременной преступницы с огромным животом, как жизнетворящая жидкость впитывается в немощное тело, возвращая лёгкий румянец щекам, и после снятия стазиса душа уже не стремится покинуть мир живых.
Древняя до сих пор слышала страстные стоны, с которыми одурманенные магией разума молодые юноши и девушки совокуплялись внутри сфер-заклятий, венчавшихся накопителями — в них стекалась вся энергия, выделяемая людьми, включая и жизненную. Было несколько странно видеть, как тела усыхают, продолжая двигаться в ритме похоти. Но всё же эти картины не так задевали эмоционально, как радость от осознания правильно проходящего ритуала и понимания, что ещё одно Дитя Ночи сможет обрести счастье.
Потом она постепенно вливала в женщину энергию из накопителей, воспроизводя гортанные звуки демонического языка и наблюдая, как с каждым разом тело избавляется от последствий прожитых лет. В итоге, на алтаре оказалась молодая красивая девушка, теперь уже спавшая — наведённым сном. По хорошему, обратить её нужно было бы Дэйне, но прожившая целую жизнь душа могла не воспринять сразу новое положение, и Дориану неплохо было бы иметь влияние создателя на свою будущую супругу. Так что ритуалом роль правительницы вампиров и ограничилась.
Уставшая, но сверх меры возбуждённая, девушка устремилась в свои покои, где ждал тот, кем она сильно хотела обладать уже несколько дней. Сегодня сил обуздать желания просто не было.
За прошедшее время эльф уже достаточно выучил требования своей хозяйки, чтобы дожидаться её в покорной позе… в которой не заметно было ни грана покорности. На коленях, сведя руки за спиной, чуть склонив голову, мужчина оставался настороже, но, Бездна, Дэйне это нравилось! Подойдя со спины (Эля это всегда жутко напрягало), вампирша нежно пробежалась пальчиками по каменным плечам под гладкой кожей, вызвав закономерную дрожь в теле раба. До сих пор она давала ему только боль, пусть и вызывавшую наслаждение у этого неправильного светлого, но, тем не менее. Сейчас же, следуя порыву, девушка резко задрала опущенную голову и впилась губами в неожиданно податливый рот. Не отводя взгляда и наблюдая в синих глазах чистое потрясение, уверилась в правильности своих намерений и углубила поцелуй. Пора.
Сказать, что Эль был в шоке, значит, ничего не сказать. Мало того, что душу раздирало презрение к себе за желание подчиниться жестокой вампирше, за готовность и приветствие телом даримой ею боли, так ещё и от этого собственнического, совершенно не женского поцелуя, его плоть моментально налилась напряжением! Проклятое, проклятое тело, с такой позорной лёгкостью отзывающееся на действия хозяйки. Боги! Как же он хочет её! Уже неделю… осознанно, непрерывно.
Дэйне понравилась растерянность в глазах раба, его возбуждение, скрыть которое тот уже даже не пытался. Да, требования плоти сложно обуздать, а уж при определённых склонностях, ранее изо всех сил подавляемых… Приказав эльфу подняться, вампирша с удовольствием оглядела сильно вздыбившийся пах и велела следовать за ней. Как обычно. В её любимую комнату. Сегодня ничто не помешает девушке попробовать свою игрушку полностью.
Эль привычно уже прошёл к раме в центре комнаты, но прозвучавший приказ раздеться полностью, застал его врасплох. Снова. Штаны были смешной, призрачной преградой для хозяйки, но лишиться даже её, оказаться перед вампиршей совершенно обнажённым и беззащитным было тяжело. Однако выбора не существовало. И пусть хозяйка знала о реакции его тела, мужчина покраснел от позорного смущения, представ во всей красе, с устремлённым вверх, влажно поблёскивающим от возбуждения членом.
Быть может, ему удалось бы взять себя в руки, если бы не неделя нахождения на грани, без возможности снять накапливающееся напряжение. Но желание туманило голову и лишало воли к сопротивлению. А уж когда тонкие пальцы с острыми коготками болезненной лаской пробежались по его коже… Царапая до крови. Из горла вырвался судорожный вздох, потому что вслед за ногтями скользнул горячий язык. Мужчина полностью отдался ощущениям, а руки сами собой потянулись обнять и прижать. Ну, конечно, кто бы ему позволил? На запястьях застегнулись наручи и руки взмыли вверх. Не слишком сильно натянутые цепи быстро получили своё объяснение, и Эль даже не успел удивиться, чего это хозяйка так снисходительна. Цепи, крепящиеся к ножным кандалам, зазвенели по полу и потащили за собой ноги.
Из него снова сделали бабочку, только не подвешенную, как обычно, а напольную. Мышцы сильно разведённых в стороны ног (настолько, что теперь он был на одном уровне с невысокой вампиршей) ныли от напряжения, верхние цепи вновь пришли в движение и подтянули руки сильнее, отчего всё тело бесконтрольно задрожало, тогда как разум метался между удовольствием от возобновившего путешествие по его груди язычка, смирением — временным, сиюминутным — со своей полной принадлежностью и зависимостью от воли вампирши и паническим стремлением вырваться, трусливо сбежать и спрятаться. Он был воином, не боящимся сражений и смерти, но в этот момент собственные фантазии и желания пугали сильнее пыток.
Дэйна ласкала сильное, еле заметно дрожащее тело, до тех пор, пока не почувствовала, что эльф совсем на пределе. Как же легко с долгоживущими, в отличие от смертных-человеков! Раб был на грани, недельное воздержание наверняка сейчас принуждало разум согласиться на что угодно, лишь бы плоть получила наконец удовлетворение, а кожа уже стала сверхчувствительной. А человек… Дай боги, чтобы тот смог бы вынести и половину ощущений, какими вампирша щедро кормила свою новую игрушку, не сорвавшись в мольбы и унижения. Но эльф держался до последнего, что подогревало интерес правительницы, чувствующей все его внутренние метания.
Прервав изучение давно уже ставших твёрдыми сосков, Дэйна с удовольствием окинула взглядом точёное, чуть запрокинутое лицо, сведённое судорогой мучительного удовольствия, закушенные губы, прикрытые глаза. Такой красивый… Если бы ещё это лицо освещалось радостью принятия её воли и собственных потребностей.
Сегодня она предпримет последнюю попытку образумить упрямца, заставить его принять самого себя таким, каким он нужен своей хозяйке, и каким всегда был глубоко внутри. Просто рядом не было никого, чтобы показать эту его тайную сторону, вытащить её наружу, заставив развернуться в полную силу, отринув все сомнения и ложную мораль воспитания. И Дэйна намеревалась стать этим кем-то, сделав своего мальчика поистине прекрасным. Если не получится лаской и уговорами, то в ход пойдёт сила. Неважно. Вампирша была твёрдо настроена добиться своего любым способом.
Оторвавшись от желанного тела, Дэйна с удовлетворением услышала тихий разочарованный вздох-стон и, улыбаясь, прошла к стене. Что бы сегодня выбрать? Бездумно скользнула пальцами по разнообразным интимным, и не очень, игрушкам, призванным дарить удовольствие через боль. Так что же… Наткнувшись на бархатные перчатки, вновь улыбнулась. Игра контрастов. Почему нет? Следующей была многохвостая плеть — недостаточно жёсткая, чтобы причинить сильную боль, но способная подарить бесподобные ощущения жара на коже. Хорошо. Но воздействовать ею вампирша собиралась лишь на спину и ягодицы, максимум — на бока, а вот спереди… Взгляд остановился на изящных зажимах с цепочками из довольно крупных звеньев и карабинчиком на одной из них: при желании цепочки можно соединить, притягивая зажатые участки кожи друг к другу сколь угодно близко. В разумных пределах, конечно.