Тысячи таких трактов густой сетью покрывали все пространство Авалона это и позволило людям столь стремительно расселиться по всему материку.
Р'ли прискучило затянувшееся молчание спутника, и в поисках темы для разговора она попросила показать саблю. Не без удивления Джек обнажил и протянул сирене драгоценный клинок. Бережно приняв в руки эфес, Р'ли осторожно коснулась пальчиком острой дамасской стали.
— Железо, — вымолвила она задумчиво. — Жуткое название для жутких предметов. Думаю, наш мир мог бы попросту рухнуть, сохранись их побольше…
Джек внимательно наблюдал, как сирена обращается с ятаганом. Мигом развеялось еще одно поверье о жеребяках, знакомое Джеку с младых шортей они, оказывается, могут прикасаться к железу! Пальцы у них не отсыхают, руки не скрючиваются — и никаких страданий они не испытывают.
Р'ли указала на затейливо изукрашенную гарду: — А что здесь написано?
— Честно сказать, не знаю. Говорят, это по-эребски, на одном из древних земных языков. — Джек забрал ятаган и, повернув, показал другую надпись: Первый год АГД. Анно гомо дейрус. Год, когда мы сюда прибыли. Утверждают, сам святой Хананий вырезал. Этот ятаган достался моему далекому предку, Джеку Кейджу-первому, от тестя — Камаля Мусульманина, перешел прямо из рук в руки. Своих сыновей у того не было.
— А правда ли, что таким клинком можно перерубить подброшенный волос? спросила Р'ли.
— Не знаю, не пробовал.
Р'ли тут же выдернула и пустила по ветру длинный волос.
Просвистал клинок, и на дорогу плавно легли две медно-золотистые нити.
— Знаешь, — протянула она, — будь я драконом, я бы как следует призадумалась…
У Джека отвисла челюсть; пока Р'ли затаптывала мозолистой ступней дымящийся окурок, он даже пару раз икнул.
— Как… как ты узнала, чтд я выслеживал дракона? — выдавил наконец юноша.
— Она сама сказала.
— Она? Кто… она?
— Дракониха.
— Дракониха? Сказала тебе?
— Ну да! Ты разминулся с нею всего минут на пять, не больше. Дракониха отдыхала рядом с нами, когда почувствовала твое приближение. Ты не представляешь, как она устала бегать! Она беременна, голодна и совершенно измучена. Я посоветовала ей скрыться в горах — там труднее читать следы.
— Ну спасибочки! — дрожащим голосом протянул Джек. — И все же какого черта! Как могла ты узнать, что она знает, что я… Тьфу! Я хочу сказать, она знает, что я иду по следу, и собирается… Короче, как ты узнала обо всем этом? Может, ты и по-драконьи говоришь? — последний вопрос Джек попытался напитать сарказмом.
— Разумеется.
— Что?! — Джек заглянул в фиалковые очи. Что за нелепые шутки! Никогда не угадаешь, когда этим вайирам придет охота дурачиться.
Ответный взгляд был спокоен, но загадочен. Этот мгновенный обмен взглядами что-то означал. И Джек начал догадываться, что именно, когда рука Р'ли потянулась к его руке. Но не завершив жеста, она словно опомнилась — к чему людям ласки сирен? Тем более что верный Самсон, глухо заворчав, вздыбил шерсть на загривке. Р'ли отдернула руку. Ничего не случилось.
Они продолжали свое путешествие.
Р'ли как ни в чем не бывало весело щебетала — ни о чем и обо всем понемножку. Джека. вдруг стало раздражать, что она перешла с английского на детский жеребякский, так называемую «лепетуху». Юноша прекрасно знал, что взрослые вайиры прибегают к ней для выражения презрения или злости да еще в разговоре с ребенком или возлюбленным. Ни тем ни другим он не был.
А сирена делилась переполнявшими ее сердце чувствами — восторгом предстоящей встречи с родными и близкими после затянувшейся разлуки, незамысловатой радостью побродить знакомыми с детства тропками в окрестностях Сбейптаху. Р'ли беспрестанно смеялась, глаза светились счастливым упоением, руки порхали, словно отмахиваясь от уже сказанных слов, как от мух — уступите, мол, дорогу следующим! А ее спелые, сочные губы, изливая непрерывный поток восторгов, складывались обворожительным колечком.
Незаметно с Джеком случилась загадочная перемена — недавнее раздражение на спутницу обернулось вдруг неодолимым желанием. Прижать бы ее к груди, вспушить золотистый водопад за спиной и запечатать жарким поцелуем сладостные уста!
Предательская мысль была мимолетной, но от нее закипела в жилах кровь, сбились мысли и затуманилось в глазах…
Джек отвернулся, опасаясь выдать себя. Жаркий медовый ком набухал в груди, пульсировал мучительно-сладкой болью и, казалось, вот-вот прорвется сквозь ребра — сию минуту, немедленно.
Он должен взять себя в руки!
С девушкой из окрестностей Сбейптаху — а у Джека уже накопился кой-какой опыт по куртуазной части — он отнюдь не стал бы мешкать, изведай подобное чувство. Но с этой!
Р'ли и манила, и отталкивала. Она сирена, существо, которое никто из мужчин женщиной не назовет. Она нелюдь, как и те легендарные обольстительницы с берегов Средиземноморья и Рейна, приблизиться к которым значит рисковать жизнью и бессмертной душой. Не случайно же и церковь, и светская власть в своей беспредельной мудрости запрещают мужчинам даже близко подходить к сиренам!
Но и духовные владыки, и ревнители правосудия сейчас далеко, они лишь туманная абстракция. А сирена — вот она, рукой подать! Золотисто-смуглая кожа, сверкающий фиалковый взгляд, вишнево-спелые губы, тяжелые косы и магнетические округлости — все рядом! Да еще стрельба глазками, игривое покачивание крутых бедер, колыхание тяжелых грудей, весь прочий арсенал кокетливой шалуньи…
Р'ли нарушила тягостную паузу: — И о чем это ты так глубоко задумался?
— Ни о чем.
— Потрясающе! Вот бы и мне научиться такому — думать ни о чем, да еще так сосредоточенно!
Ее шутка помогла Джеку совладать с собой. Грудь отпустило, и он снова мог смотреть в лицо спутнице. Она уже не казалась самым желанным на свете созданием; просто существо женского пола, воплотившее в себе все, о чем только может мечтать мужчина, обуреваемый плотской страстью.