Джек удивленно обернулся. Не виделись они уже полных три года, и юноша никак не мог вспомнить, говорил ли ей об этом до разлуки. Наверное, да известно ведь, что у жеребяков необыкновенная память. А может, Р'ли проведала об этом, уже живя в горах? Слухи среди вайиров распространяются тоже как-то по-особенному — и далеко, и быстро.
— Нет, не собираюсь. Хотелось бы продолжить образование, но только не в Сент-Дионисе. Дело в том, что меня интересует исследование сознания, вопросы, связанные с человеческой психикой. И мой научный руководитель, брат Джо, поддержал меня в этом. Он советует продолжить учебу в Неблизке считается, что тамошние ученые превзошли своих коллег из Сент-Диониса.
— Аи-аи, как непатриотично! — бросил Чаксвилли с укоризной. — Негоже отечественную науку ставить ниже чужеземной.
— Хочется самое лучшее для себя выбрать, — сухо ответил Кейдж. Теперь он уже не сомневался в характере своих чувств к смуглолицему — тот не нравился все активнее. — К тому же один священник много рассказывал мне о Рудмане. Уверяют, что так, как он, человеческий мозг не изучил больше никто.
— Рудман? Как же, как же — наслышаны… А разве он не осужден за ересь? Не отлучен?
— Его судили, — вставила Р'ли, — но признали невиновным.
Джек поднял бровь. Опять эта их система связи…
— Я слыхал лишь, что все обвинители исчезли при загадочных обстоятельствах до завершения процесса, — подлил масла в огонь Чаксвилли. И что дело явно не обошлось без черной магии и демонов, выкравших врагов их подопечного — или же покровителя.
— Разве хоть один человек в целом свете видал демона? — спросила Р'ли.
— В том-то и сущность демонов, что они невидимы, — парировал Чаксвилли. — А вы как считаете, Кейдж?
Отвечать не хотелось. Похоже, этот тип — обыкновенный платный провокатор.
— Лично мне не доводилось сталкиваться с демонами, — осторожно промолвил Джек. — Скажу так: на ночной дороге я бы не устрашился остаться в одиночестве. И остерегался бы только оборотней да медведжиннов. Да, и сбрендивших людей, впрочем, тоже, — добавил он, припомнив кузена. — Но не демонов.
— Позвольте дать вам один совет, мой юный провинциал, — всхрапнув, точно единорог, процедил Чаксвилли. — Никогда больше не произносите такое вслух! Сойти вам с рук это может лишь здесь, в пограничной глуши. В цивилизованной части страны подобное заявление прозвучит, как разрыв гранаты. И каждый второй побежит к серым палачам с доносом.
— Немедленно остановите повозку! — потребовал Джек. И сам гаркнул на единорогов. Бричка притормозила, продолжая медленно катиться. Джек спрыгнул и пошел рядом с козлами. — Слезай, Чаксвилли! Никому не спущу, чтобы меня называли деревенщиной. И забью поношения тебе обратно в глотку!
Блеснув в широкой улыбке зубами, особенно белыми на фоне смуглой кожи, Чаксвилли примирительно произнес:
— Не обижайтесь, юноша! Признаюсь, я был несколько несдержан на язык. Но ведь я только искренне хотел предупредить, предостеречь вас от неприятностей. Кроме того, позвольте напомнить, что я официальный королевский порученец. И пока нахожусь на задании, не вправе принять вызова, о каком бы оружии ни зашла речь. Прошу вас, усаживайтесь обратно и тронемся дальше.
— Без меня. Мутит от такой компании!
Джек повернулся и быстро зашагал по дороге. Щелкнул кнут, мимо процокали копыта, продребезжала тележка.
— Не держи на меня зла понапрасну, парень! — бросил напоследок Чаксвилли, уносясь вдаль.
Отвечать Джек не стал. Сделав шаг-другой, он остановился — сирены в бричке не было. Обернувшись, юноша бросил:
— А ты-то чего слезла! Из-за меня, что ли? Вот уж не стоило.
— Я поступаю так, как мне нравится.
— Всегда?
Действительно, почему Р'ли вдруг так привязалась к нему?
Что за помыслы скрываются под копной золотистых ее волос?
Не за красивые же его карие глазки она так внимательна!
Отвлекло от подозрений какое-то барахтанье в тени дерева на обочине. Не говоря Р'ли ни слова, Джек свернул с дороги и обнаружил зверушку, отчаянно сучащую недоразвитыми перепончатыми крылышками в тщетных попытках взлететь. Самсон, разумеется, успел опередить, но лишь обнюхал малютку — без команды хозяина воспитанный пес никогда и ничего не трогал.
— Подлеток синебородки, — сообщил Джек поджидавшей спутнице. Он осторожно поднял с земли крохотного зверька с забавной обезьяньей мордашкой, ркруженной темно-синей бахромой. — Вывалился из гнезда. Подожди минутку, не переживай, вернем тебя на место!
Скинув пояс с оружием, Джек подошел к стволу греминдаля. Ветви могучего дерева начинались весьма высоко, футах в тридцати над землей. Отставив в сторону руку с оцепеневшим от ужаса живым комочком меха, юноша стал цепко карабкаться по гладкой коре. Лезть с занятой рукой было чертовски неудобно, но ведь недаром же он чуть не с полжизни провел на деревьях.
Не давая себе послаблений и ни на минуту не останавливаясь, Джек достиг первой развилки, рывком подтянулся, забросил на ветку ногу, и вот уже подлеток присоединился к своим радостно потявкивающим в гнезде собратьям. Беспечных родителей в поле зрения не оказалось.
Внизу Джека встретил сияющий взгляд сирены:
— Хоть и грубоват ты порой на словах, Джек Кейдж, а сердце у тебя все же доброе.
Джек пожал плечами. Интересно, что бы сказала она, узнай о его участии в захоронении Вава, своего кузена?
Путники двинулись дальше.
— Если собираешься учиться в Неблизке, — спросила сирена, — то почему до сих пор туда не отправился?
— Как старший сын я наследую хозяйство. Отец очень на меня рассчитывает. И если я разрушу все его планы ради учебы у человека, коего все как один почитают чернокнижником, это разобьет отцовское сердце. А кроме того, — добавил он менее уверенно, — чтобы учиться, нужны деньги.
— Вы с отцом, видно, частенько ссоритесь?
Обижаться Джек не стал — можно ли ожидать от жеребяков соблюдения человеческих приличий?
— Довольно часто, — признал он со вздохом.
— Именно из-за учебы?
— В основном да. Отец — далеко не бедняк и мог бы позволить себе потратиться на учение сына. Но делать этого не станет. Порой начинает казаться, что лучше уж совсем уйти из дому и прокладывать путь в жизни самостоятельно. Вот только мать жалко — всякий раз, как заведу об этом разговор, ей просто дурно становится. Сестры в рев… Мать мечтает увидеть меня священником, но просто в ужасе от мысли, что епархия может достаться мне у черта на куличках. Как священник я получил бы право претендовать на место в колледже Фомы Неверующего — там тоже бьются над тайнами человеческого мозга. Но где гарантия, что примут? А если даже и повезет там же никакой свободы исследований, за каждым шагом следят. Лишь у Рудмана я мог бы совершенно свободно выбрать свой путь в науке. И еще. Прежде чем стать священником, следует жениться. Жена, детишки, пеленки, сопли — не хочу торопиться со всем этим. А вступление в монашеский орден тоже не слишком меня прельщает…