— Значит, действительно есть над чем работать, а ты продолжаешь нанимать людей, которые этим не занимаются?
— Больше нет. Клянусь. Кенди была последней. Но хватит обо мне. Как дела с Лурдес? Ты снова с ней встречаешься?
Я покраснел. Мне не понравилась его формулировка.
— Мы пошли выпить кофе. Как друзья. Мы не встречались.
Он пожал плечами.
— Ну, она горячая. Сто процентно. По-моему, она смогла бы стать дублером Николь Шерзингер. Может, тебе все-таки стоит пригласить ее на свидание. Почему, блядь, нет? Есть один большой плюс: могу гарантировать, что она не будет домогаться тебя после траха.
— Удивляюсь, что ты сам не пригласил ее на свидание, — размышлял я, думая об этом. Я знал, что она один раз точно делала для него портретные снимки, так что они были знакомы, а такая девушка, как Лурдес, была настоящим плэйбойским магнитом для такого парня, как Тернер.
Он покраснел, ерзая. Мне потребовалось время, чтобы понять выражение его лица, потому что я никогда раньше его не видел.
Ему было неловко.
— Ты приглашал ее на свидание, — догадался я.
Он комично поморщился.
— Ага. Я не в ее вкусе. Думаю, я немного перегнул с ней палку сразу после ее развода. После этого она отказывается отвечать на мои звонки, даже в профессиональном плане.
— Что такого ты натворил?
— Ничего страшного. Я был немного груб, а она леди. Замолви за меня словечко перед ней, ладно? По крайней мере, в профессиональном плане, если больше ничего не светит. Мне бы не помешали несколько новых снимков.
— Посмотрю, что можно сделать, но, скорее всего, я не увижу ее в ближайшее время.
— Уверен, что нет, жеребец.
Как будто по желанию чертова Тернера, три дня спустя я случайно столкнулся с Лурдес на рынке.
Мы обнялись, она по-европейски поцеловала меня в обе щеки. Мы пошли выпить кофе и болтали больше часа.
Мне очень нравилась ее компания.
Что-то в ней изменилось, новый румянец на щеках, которого раньше не было. Ее глаза сияли по-новому. Я задумался, чем она занималась.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал я ей, возможно, в третий раз.
Я идиот. Она всегда выглядела великолепно.
Она покраснела от удовольствия и поблагодарила меня.
Но в ней было что-то такое, такое тонкое изменение, которое заставило ее перейти от естественной красоты к сочащейся сексуальной привлекательности.
Я знал, что она не часто встречалась, если вообще встречалась после развода, но внезапно я задумался, не занимается ли она сексом.
«Вот что это было», — подумал я, — «вид хорошо оттраханной красивой женщины».
Возможно, разыгралось мое богатое воображение, но она действительно хорошо выглядела. Не просто обычное ношение правильного цвета, а как будто постоянно твой мир взрывался.
Мне было интересно, но у нас не было той дружбы, при которой я мог бы просто подойти и спросить о подобном.
Мы пошли погулять после кофе; на самом деле я проводил ее почти до ее дома, который был поблизости.
Всю дорогу до дома я старался не прикасаться к ней, струсил и сказал, что я убегаю на встречу, которая была ложью.
Я просто не мог понять, насколько я ей интересен. Мне не хотелось попасть с ней в неловкую ситуацию, если я мог этого избежать.
Я все еще был влюблен в восемнадцатилетнюю девушку, которую держали в плену бог знает где по непонятным причинам.
Жизнь продолжалась без единого слова от Ирис, и я чувствовал себя дураком.
ГЛАВА 8
МЕСЯЦ СПУСТЯ
Я даже не могу вспомнить, о чем было сказано в коротком телефонном звонке, из-за которого ехал через весь город посреди ночи во вторник.
Я запомнил звук ее голоса и его тон.
Спокойный и уверенный.
Даже легкое прикосновение, как будто я уже не ждал, не волновался и не отчаялся услышать от нее хоть слово с тех пор, как мы в последний раз были вместе.
Я не помнил, как одевался, но к тому времени, когда добрался до гаража, мой разум прояснился.
Я взял свой черный Q7 [прим. — Audi Q7], потому что в нем было слегка больше места. Я не знал, чего ожидать.
Еще я вспомнил, где она сказала мне встретиться с ней и почему это была такая странная просьба.
Это был тот проклятый неоновый рейв-клуб, откуда мне пришлось забрать ее несколько месяцев назад. То же самое место, где кто-то подсыпал ей что-то в напиток.
О чем, черт возьми, она думала, что снова оказалась там?
И когда она вернулась в город?
Мне придется подождать, чтобы узнать, потому что она повесила трубку, прежде чем я смог задать хоть один вопрос.