- Видишь ли, они не считают мой смех проявлением радости. Они считают его проявлением безумия. Они считают меня безумным.
- А ты не безумен?
- И да, и нет. И нет, и да, мой друг, - загадочно ответил Ширш, и снова разразился своим идиотским жутковатым смехом.
- Может быть, мы начнём урок? - прервал его Тим.
- Ах, да. Конечно, - ответил Ширш, тут же успокоившись.
- Дордон кричит то «ароб!», то «дарба!». Что означают эти слова?
- «Дарба» означает «вперёд!», а «ароб» - «стой!», в смысле «суши вёсла!».
- А как по карклунски «море»?
- Море? «Омун».
- А как по карклунски «любовь»? Есть ли в языке этих изуверов такое слово?
- Любовь по карклунски - «алойя».
- Надо же, звучит довольно красиво. Ну а теперь, учитель, бери бразды правления в свои руки. Веди урок.
- Любовь - «алойя», а страдание - «уандор». Хорошо запомни это слово, Квалуг, - ведь это наша с тобой судьба.
- Давай дальше.
- Сейчас я тебя познакомлю с нашими соседями. Вот этого, что прямо перед тобой, - Ширш кивнул в сторону истерзанной спины впереди сидящего гребца, - зовут Хрыщ, - «свинья». А этого, - Ширш показал на его соседа, - Урдам - «таракан». Вон того - Пфля, - «слизняк»; того, что справа от него - Клюп, - «мокрица»; следующего - Рорбан, - «собака»; самого крайнего, сидящего у борта, зовут - Шьяс, - «гадюка».
- Омерзительно. А каковы их настоящие имена?
- Теперь это их настоящие имена, Квалуг. Продолжим урок.
- Первое, что тебе надо запомнить - это команды. «Ароб!» - «стоять», но это ты уже знаешь. «К муна!» - «на колени!». «Анпан дас!» - «пади ниц!». По этой команде ты немедленно должен броситься на землю, и лечь лицом вниз, распластавшись и вытянув руки вдоль туловища. «Тунда!» - означает «пошёл!». «Умур!» - «молчать!», «Града!» - «говори!», «отвечай!», «Расте!» - «хватит!», «достаточно», «прекратить!». Запомнил? Повтори.
Каждый день, помногу часов, налегая на вёсла, Тим занимался с Ширшем карклунским языком, заучивая всё больше новых слов, учась строить фразы и предложения. Когда это было возможно, они пытались говорить друг с другом на карклунском. Ширш оказался неплохим учителем, а Тим способным учеником.
Меж тем дни, абсолютно похожие один на другой, наполненные изнурительным однообразным трудом, побоями, духотой и зноем, продолжали сменять друг друга. Изучение языка было настоящей отдушиной от этой беспросветной и унылой пучины существования. Тим как-то поделился с Ширшом этой мыслью:
- Как здорово, что у нас с тобой есть, чем заняться. Иначе я бы, наверное, сошёл с ума от мучительного однообразия этих тяжких дней.
- Говоришь, что устал от однообразия? - оживился Ширш. - Что ж, я готов внести свежую струю, сам давно этого хочу!
В глазах Ширша сверкнул дьявольский, безумный огонёк. В тот же миг он отпустил весло и завопил:
- Слава Господу! Слава Господу Нашему Ануарию Яре! Да исполнится воля Его! Да осуществятся планы Его! Да святится Имя Его, трисна и во веки веков! Бог мой единственный - Ануарий Яра, смертию смерть поправший! Ануарий Яра! Ануарий Яра! Ануарий Яра!
Что тут началось! Все находящиеся на палубе матросы-надсмотрщики, двое офицеров, побросали всё, и со всех ног кинулись к Ширшу. Дордон осёкся, сбился с ритма, гребцы тоже. Мощный кулак первого из подоспевших здоровяков-матросов, с размаху опустился Ширшу на голову. Подбежавшие вразнобой начали со всей силы лупасить Ширша, чем и куда придётся. Офицер орал: «Отвязать мерзавца от скамьи! На рею его!»
Нещадно избиваемый Ширш продолжал истошно вопить: «Ануарий Яра! Ануарий Яра! Бог мой! Славлю тебя! Ануарий Яра! Ануарий...»
Офицер перешёл на визг: «Заткнись! Заткнись, мразь! Вставьте ему в пасть кляп, дьявол вас побери!»
Ширшу всунули в рот кляп, отвязали от скамьи и поволокли за ноги к мачте. Его лодыжки обвязали верёвкой и подвесили на рею, вниз головой. Четыре матроса с разных сторон принялись жестоко стегать его бичами. Били по спине, груди, животу, ногам, лицу. Били долго, казалось целую вечность. Наконец один из офицеров скомандовал: «Расте!». Ширш был уже без сознания. На него вылили несколько вёдер воды, он пришёл в себя, после чего экзекуция продолжилась. Когда Ширш снова лишился чувств, на него опять вылили воду, и продолжили избиение. Всё это повторилось несколько раз. Наконец, когда вся кожа Ширша, казалось, целиком представляла собой кровавое месиво, по приказу офицера, матросы отложили свои бичи в сторону. Они подошли к, подвешенному вниз головой, с беспомощно свисающими руками Ширшу, и дружно помочились на его истерзанное плетьми тело. После чего беднягу оставили болтаться на рее, на самом солнцепёке. Часа через два к нему подошёл доктор Шарур, пощупал пульс на запястье, приподнял пальцем веко Ширша, осматривая зрачок, и распорядился, чтобы наказанного сняли и отнесли в тень. Там доктор в чёрном открыл свой сундучок, достал оттуда какие-то склянки, и приступил к делу. Сначала он поднёс к ноздрям, казалось бы, умершего Ширша, кусочек материи, пропитанный каким-то раствором, отчего Ширш закашлялся и открыл глаза. Затем он дал Ширшу чего-то отпить из маленького кувшинчика. Наконец он обмазал всё его изорванное тело каким-то тягучим чёрным составом, какой-то мазью.