- Откуда же они берут столько дерьма, что наполняют им целые бассейны?
- Краурбор велик. Полукровка Дур привозит сюда его целыми огромными бочками. Ну как тебе такие забавы?
- Я не могу поверить. Один человек рассказывал мне, что карклунцы весьма изобретательны на пытки, но я не мог представить, чтобы настолько.
- О! Я думаю, что ты и до сих пор ещё не можешь представить себе насколько изобретательны эти изуверы. Ты меня спрашивал, почему я считаю, что Ур вчера был почти добр ко мне. Потому-что не применил ко мне пытку, которую я когда-то уже пережил, и которую он обещает мне непременно повторить. Она состоит в том, что тебя ставят в ров, и пускают по нему поток нечистот. Этот поток захлёстывает тебя с головой, и ты захлёбываешься в дерьме, ты глотаешь его, твой живот раздувается, и когда ты вот-вот отдашь концы - тебя вытаскивают из этого рва. Тебя начинает рвать. Тебя рвёт дерьмом! Ты представляешь, насколько это ужасно? Но они не дают тебе сделать это спокойно и в полной мере. Ты стоишь на карачках и тебя рвёт дерьмом, а они пинают, пинают тебя! Потом они снова бросают тебя в ров, в этот поток набегающего на тебя дерьма, и ты...
- Довольно! - перебил Фиска Тим, - я не могу больше этого слушать. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Ты почти всё время говоришь о дерьме. Довольно! Согласен, это омерзительно, это ужасно, но в самурах, как я понял, существует великое множество и других пыток, которые не менее жутки. Почему тебя так заклинило на этом дерьме?
- Да потому-что дерьмо - это самая кошмарная, грязная, унизительная и отвратительная вещь, которая только существует на свете! Разве не так?
- Я полагаю, что на свете, к сожалению, существует немало вещей, которые по своей кошмарности и отвратительности, не только не уступают дерьму, но и во многом превосходят его, например, - философия карклунцев и их отношение ко всем другим народам.
- О, да. С последним я соглашусь. Видишь ли, Квалуг, всё это идёт из моего детства. Я воспитывался в приучении к строжайшей, идеальной чистоте. Возможно поэтому, став взрослым, я страдал от нервного расстройства: мне везде мерещилась грязь и я мыл руки многие десятки раз в день. По этой причине, пытки дерьмом для меня невыносимы. Я готов сто раз умереть, претерпеть какие угодно другие муки, лишь бы меня не пытали дерьмом.
- Ты боялся грязи, а я боялся тесных, замкнутых пространств, возможно потому, что отец желая припугнуть меня, когда я безобразничал, грозился запереть меня в тёмном чулане. Сейчас мы с тобой находимся в тесной и тёмной конуре. Не скажу, что мне страшно, но мне довольно противно здесь, хотя раньше, оказавшись в подобном месте я бы испытал панику. Чтобы испытать панику сейчас, я должен оказаться в пространстве куда более тесном, например, в закрытом гробу. То что я переживаю, находясь в подобных тесных и замкнутых пространствах, для меня, действительно, страшнее смерти и всех других пыток.
- Верно, Квалуг. У каждого свой личный ад. Если ты боишься стеснения, то самым ужасным стал бы для тебя - Давильный загон. Я там тоже бывал. В Давильне узники целыми днями стоят в узком помещении-колодце. Как туда удаётся забить сорок человек - для меня, до сих пор загадка. Стоят они там настолько тесно утрамбованными и прижатыми друг к друг, что им трудно даже дышать. Руки их, при этом подняты вверх, и они перекатывают над головами большой, тяжёлый камень. Да, этот камень плавает над их головами по морю их рук.
Представив это, Тим поморщился. Фиск продолжал:
- Да, у каждого свои страхи, потому, - будь осторожен! Очень важно, чтобы кто-нибудь из сменных начальников не узнал, что именно лично для тебя непереносимее всего. Ур - самый проницательный из всех здешних сменных начальников стражи. Мы все дрожим, когда он заступает на смену. Он невысокого происхождения, но очень умный и старательный, рвения и радения у него через край. Далеко пойдёт... Меня он раскусил, я у него на крючке. Стыдно говорить, но я родную мать продал бы, лишь бы не оказаться пытаемым дерьмом.
- Но если он знает твою слабость, то отчего же не перевёл тебя в Дерьмовый загон?
- Да я бы там умер! Он уже пытался это сделать. Когда меня бросали в бассейн, я тут же начинал терять сознание и тонуть. Меня вытаскивали, секли, снова бросали, а я опять лишался чувств.
- Я понял, Фиск. Но давай уже закончим говорить о дерьме, да и вообще о пытках и муках. Тут всего этого хватает вокруг с головой и без наших разговоров. Расскажи лучше, как твоё настоящее имя, откуда ты, и как оказался здесь. Ты ведь не браганец, верно? Я слышу лёгкий акцент, по-моему Нордградшский.