Именно этот Закон, этот древний неписанный внутренний Закон, не позволяет сейчас горстке измотанных, преданных людей, даже и думать о том, чтобы уйти самим, оставив раненых товарищей, или о том, чтобы сдаться на милость победителей и униженно просить у них пощады. Они будут сражаться, будут стоять на смерть уже не за свою страну, не ради выполнения приказа своих вероломных начальников, и уж тем более, не ради блага продажных политиков, отправивших сотни тысяч людей на бойню, руководствуясь своими шкурными интересами, для того, чтобы стать ещё богаче, влиятельнее, и ещё больше потешить свои тщеславие и гордыню. Ребята остаются в этой крепости, на этом последнем оплоте обороны, и будут стоять на нём насмерть, до последнего, потому, что во все века так поступали Нормальные Мужики, потому, что поступая так, мы остаёмся Людьми, потому, что пока мы способны поступать так - этот мир будет стоять.
- Всё! Тихо. Угомонились все, - прервал ропот Алтай. - Раз так, значит, несмотря на то, что нас осталось всего два отделения, 1-я разведрота отдельного отряда специального назначения, как боевая единица, продолжает существовать. Старший лейтенант Зуй, расставьте личный состав на позиции, у бойниц, по всему периметру. Двоих поставь на башню. Каждому выдать ПКМ /пулемёт А.Б./ и гранатомёт. Спать будем сегодня каждый на своей позиции, в полной готовности к отражению атаки. Выставишь четырёх дозорных. Меняй людей через каждый час, пусть все сегодня нормально выспятся, если получится. Сержант Жито, назначаю вас санинструктором, будете присматривать за раненными. Зу, в четыре я тебя сменю. Да, скоро должны подойти наши наблюдатели - Рожь с Плевнем. Встретишь, подскажешь, как в крепость попасть. Всё. Все по местам, и всем, кроме Зуя и дозорных - отбой.
Полный текст книги по адресу: https://andronum.com/avtory/bessmertniy-aleks/
Глава 16
Глава 16
Я проснулся в, на удивление, хорошем настроении, несмотря на всю мерзостность моего нынешнего положения. «Сравни себя с Алтаем и Тимом, - сказал я себе, - в насколько более тяжёлых ситуациях они оказывались! Казалось, что выбраться из них нет не единого шанса, но они не сдавались, и всегда происходило что-то такое, что вытаскивало их, что спасало от неминуемой смерти. Да и сейчас их положение куда хуже моего, особенно у Тима. Но они не унывают, они просто делают то, что в их силах сейчас, не заглядывая далеко в будущее. Недаром говорят, что бог помогает тому, кто сам себе помогает. Мне нужно ехать в Москву, деньги на это есть, значит, надо ехать, немедленно, а дальше будет видно».
Я поднялся с постели, подкрепился чаем с сушками, оделся, чмокнул в лобик спящую Маринку, вернувшуюся под утро с Гарикиного выступления, и отправился за билетами, благо железнодорожные кассы тут прямо под боком, на бульваре Новаторов.
Взял билеты на сегодня, вернее, уже на завтра - поезд отправляется в 0.50. Возвращаюсь домой. Уже подходил к подъезду, как зазвонила сотка. Мать.
- Привет! Как дела?
- Привет. Потихоньку. Вот только что билеты на Москву взял, сегодня ночью выезжаю.
- Понятно. Я тебе деньги выслала по «Золотой короне», номер по смс напишу.
- Спасибо.
- Сумма 500 долларов.
- Чего? Пятьсот?
- Да. Пятьсот.
- Я думал, что ослышался. Где ты взяла такие деньжищи?
- Книги продала, диван, кольцо, серёжки - выручила за всё 250 долларов. А остальное друзья твои собрали - Андрей, Денис, Коля. Я их номера нашла, позвонила, рассказала про твои беды. Вечером зашёл Андрей, принёс ещё 250 долларов, сказал, что это они втроём для тебя собрали, ещё сказал, что отдашь, когда сможешь.
- Спасибо! Спасибо всем огромное! Вы меня просто спасли.
- Ладно, заканчиваем, а то у меня все деньги с телефона слетят. Ты там не унывай и не паникуй. Пока.
- Счастливо! Спасибо всем.
Вот те раз. Вот, молодцы, какие! Вот помогли-то. Вот, выручили. Это здесь 500 долларов - фьють и нет их, а там - это большие деньги, на них, при желании и год прожить можно.
Мне на Московский вокзал, станция «Площадь Восстания». Нужно выехать пока ещё ходит метро, чтобы не тратиться на такси. Собираю дорожную сумку, укладываю в неё папку с документами, прощаюсь с Маринкой. Она желает мне «ни пуха, ни пера», осеняет крестным знамением, я выхожу из дома. Поздний вечер. Совсем темно. Мне тревожно и радостно. Еду в Москву, первый раз один. До этого я бывал там в детстве, с родителями. А последний раз в году восемьдесят девятом, мне тогда ещё и восемнадцати не было. Боязно, но есть драйв. Иду к метро.