— Если не по отношению ко мне, то к другим.
— Как только появится власть, мы проиграем.
— Но полномочия власти существовали всегда.
— Вот поэтому я хочу жить на своей территории, а ты можешь довольствоваться своей.
— Но ты сейчас не здорова и нуждаешься в помощи. В другой раз это могу быть я. Мы нужны друг другу. Ты хочешь быть абсолютно одинокой?
— Может быть, это не так уж и плохо, - она сделала паузу. — Нет. Я бы не хотела.
— А что, если мы избавимся от всяких властных предрассудков? — сказал я, внезапно вдохновленный.
— Как мы это делаем? Первый глупец, появившийся из туннелей, который снова увидит мир пустым и обновлённым, пожелает захватить его и править им. Тогда нам понадобится наша сила полномочий, чтобы справиться с ним или с ней. Поэтому нам всегда будет нужна власть, чтобы одолеть любое побуждение, когда оно возникнет.
— Так что же нам тогда делать?
— Мы примем новые законы. Первые новые законы о расах, которые появятся после нас.
— Каким будет ваш первый закон?
— Каждый человек — существо нерушимое и уникальное. Ничью человеческую сущность нельзя подавить никоим образом.
— Это закон или поговорка?
— Это лучшее, что я могу сделать с этой ужасной простудой. Слушай, спасибо, что зашёл. Но можем ли мы обсудить всё в другой день?
Я предлагал присмотреть за ней, но теперь понял, что она хочет, чтобы я оставил её. Возможно, на данный момент было достаточно того, что я уже нашел её. Я сразу ушел, а она даже не подняла глаз, когда я удалился.
8
Я отсутствовал неделю, потом принес цветы, надеясь, что ей стало лучше. Она не открыла дверь. Уходя, я услышал, как она окликнула меня с верхней комнаты.
— Случайно не ради меня ты погубил пару цветков?
— Я их не губил, — сказал я в своё оправданье. — Просто срезал.
Она спустилась и уселась на диван. С ярким шарфом на шее, она выглядела лучше.
— Представь, что кто-то срезает твой цветок, только ради того, чтобы подарить его.
— Остальные цветы вырастут снова; а мой нет. В этом вся разница.
— Это будет один из моих законов.
— Какой?
— Установить должное уважение ко всему живому.
— Сможем ли мы уважать растения и животных, и в то же время есть их?— спросил я.
— Если ты с ними считаешься, зачем их есть?
— Интересный вопрос, но растения не обладают эмоциями. Они не способны чувствовать боли.
— Откуда ты знаешь?
— Они бы закричали, если бы почувствовали.
— Значит, крик — единственный способ узнать, чувствует ли существо боль? Это так человеко-центрично. А что, если бы они чувствовали и выражали боль иначе? Что, если инопланетяне, которые выражают боль, и при этом зеленеют, подвергли бы нас различным мучениям, а мы в итоге так бы и не позеленели? Они были бы правы, заключив, что мы не чувствуем боли и после этого стали бы подвергать нас невыносимым пыткам постоянно.
— Что ты несёшь?
— Мы должны уважать права лесов, деревьев, растений и цветов.
— Разве тогда природа не станет дикой и неуправляемой?
— В отличие от эксплуатируемой и погибнувшей?
— Твой мир становится невыносимым, — сказал я.
— Мира, каким ты его видишь, уже не существует. Разве ты не понимаешь, что те из нас, кто выжил, должны направить развитие человеческой расы в нужном направлении, иначе мы снова совершим те же ошибки.
— Разве можно ли направить человеческую расу в нужном направлении?
— Прямо сейчас мы и есть человеческая раса. Можем ли мы пойти в нужном направлении?
Я стоял и долго думал об этом.
— Тебе хочется завести детей?
— Нет, я не хочу.
— Почему?
— По всем причинам, которые я перечислила. Если мы не сможем развиваться в верном направлении, тогда нет смысла иметь детей.
— Но нам нужно завести детей, иначе ничего не будет.
— Это плохо?
— Что? Я не могу поверить, что это говоришь ты. Конечно, плохо.
— Почему?
— Это наша планета. Люди должны жить на ней. Это тоже наше.
— Да что ты? С какой стати это твоё? Как это вдруг стало твоим? Все остальные виды обитали на ней задолго до того, как ты появился здесь. Мы из тех, кто уже припозднился, чтобы завладеть планетой. Мы слишком превысили свои полномочия, и в итоге вымерли. Вот мы и существуем после человечества, и все еще жаждем того, что когда-то стало причиной нашей гибели. Не спятили ли мы? Эта книга, которую я читал, навела меня на размышления. Является ли человечество подготовительным видом, обреченным из-за присущих ему ограничений быть предшественником более развитого вида, который преодолеет наши фатальные ошибки и превратит эту землю в рай, который должен быть всегда?
— Ты полагаешь, что мы служим мостом к чему-то другому, чему-то более высокому?
— Да. Чем больше я думаю о нашей истории, тем больше прихожу к выводу, что мы являемся всего лишь некой репетицией к предстоящему акту, который последует за нами. Мы все равно что отработали на разогреве перед настоящим выступлением. Мы — предвестники неудачи, нечто вроде Атлантов, которые жили до нас.
— И откуда он возникнет, этот совершенный вид, предтечей которого мы являемся?
— Я не знаю. Он откуда-нибудь да появятся. Как и мы, он потеряет свою планету, приняв все свои благословения как должное. Этот вид будет исследовать галактики на протяжении тысячелетий в поисках красивых мест, способных позитивно влиять, поддерживая образ жизни людей. Может быть, именно этому совершенному виду обещан рай на земле, потому что мы не преуспели в сохранении её чудес. Я не знаю. Это всего лишь предположение. Или, скорее даже фантазия.