— А как насчет тех, кто не хочет учиться?'
— Мы должны изменить само понятие об образовании. Это не должно быть чем-то, что ты обязан делать, например, ежедневно ходить в школу. Его следует преподносить как инструмент, который пригодится в жизни. Вот как должно быть.
— Инструмент для жизни?
— Да. В книге, которую я прочитала в туннелях, говорилось, что в прошлом большинство людей вообще были необразованны. Многих плохо учили. Лишь немногим образование помогло добиться успеха. Это все неправильно. Каждого следует учить жизни. Образование должно быть основным правом человека, таким же, как сон или еда.
— И ты хочешь, чтобы у всех был одинаковый уровень образования?
— Да. Каждый должен уметь разжечь огонь, построить дом, выжить на острове, смастерить лодку, родить ребенка, обработать рану, ориентироваться по звездам... Короче говоря, каждый должен быть мини-цивилизацией. Я это к тому, что, когда мир погибнет и останется один человек...
— В нашем случае два.
— Тогда вместе они смогут стать основой новой цивилизации, более совершенной.
Я был озадачен тем, почему она так говорит. В ее душе зародилась странная новая страсть. Когда она говорила, ее глаза горели.
— Мы должны научить детей изучать мир, знать о животных, растениях и деревьях, знать, что ядовито и как нейтрализовать яды. Мы должны научить их узнавать людей, разбираться в характерах. Им следует изучать природу. Рано или поздно они снова создадут науку, но это должна быть наука просвещения. Не та, с которой закроются и упразднятся все стремления к неизведанному. А та, с которой захочется раскрыть эти тайны, и тем самым придать значения открытиям. Не та наука, которая враждебна к человеку, а его союзник. Не та, с которой будут бояться добиться результатов, а та, с которой будет в удовольствие решать вопросы о неисследованном.
— Мне нужна наука, которая исследует тайну того, кем мы являемся, — сказал я. — Знаешь ли ты, что однажды, уже был один короткий период, когда наука действительно доказала реальность телепатии? Но другие ученые, очевидно, были настолько напуганы этим неизвестном фактом, что только посмеялись над полученными результатами. Я был удивлен, узнав, что наука столь же ограничена, как и церковь.
— Церкви потребовалось триста пятьдесят лет, чтобы признать правоту учения Галилея. Но с научной точки зрения никогда не признавалось, что телепатия тоже может быть в действительности, и что у вещей есть своя аура, что мысли путешествуют в пространстве, что предметы хранят воспоминания. В науке и сейчас есть приверженцы, которые считают, что земля плоская, когда дело доходит до неизведанного.
Я говорил уже некоторое время, когда заметил, что она молчит. Я посмотрел на нее. На ее лице было озадаченное выражение. Мне показалось, что я совсем достал и утомил ее, поэтому я встал и вышел из комнаты. Оказавшись в саду, я сел в кресло и смотрел, как приближается зеленое облако.
Через мгновение она вышла в сад и присела рядом со мной. Она была очень близко. Ее близость пугала меня. Ее разум был подобен поглощающему огню. Она смотрела прямо; в ней таилось нечто такое, что обжигало меня. Я встал и пошел прочь от нее к лавровому кусту. Она метнула на меня взгляд, похожий на вспышку гнева. Я отвернулся и посмотрел на приближающееся в небесах зеленое облако. Оно повисло вдали, заполнив небо примерно на четверть. Я в изумлении смотрел на него, когда услышал, что она идет ко мне. Мне вздумалось бежать. Ее энергетика подавляла, даже на расстоянии нескольких ярдов. Рядом стоял забор, и я начал несознательно карабкаться на него. Я перелез, пробрался через колючие кусты роз и вышел на улицу, заросшую дикорастущими растениями. Состояние, в котором она пребывала, показалось мне полным безумием. Не знаю, почему это так внезапно напугало меня. Я испытывал подобный страх от опустевшего города, где вокруг не было ни души. Только мятежные деревья, разделившие пополам площади, и вьющиеся виноградные лозы, удушающие здания и заволакивающие церкви, так что ничего не было видно, кроме этого города, потерявшего за столетия контроль над собой, со всеми его дворцами и правительственными учреждениями, его фонтанами и кинотеатрами. Вот какой ужас я ощутил рядом с ней.
Я прошёл некоторое время и вернулся, обратно пробравшись через заросли кустарника, растущего на улице. И нашёл ее сидящей там, где видел в последний раз, с мечтательным выражением глаз.
— Почему ты меня боишься? – спросила она.
Я посмотрел на нее. Действительно ли она хотела задать этот вопрос?
— У тебя мощный интеллект, — сказал я. — Но он как старая бензопила — не знаешь, что распилишь, а что обезглавишь.
— Я настолько ужасна?
— Вовсе нет. Просто твое снаряжение мощнее твоего сознания.
Она выглядела удрученной.
— Я никому не нужна, — промолвила она.
— Никто не хочет, чтобы ему все время читали лекции, — ответил я, и мне стало стыдно за мои слова.
—Обещаю, что больше не буду читать тебе лекции.
Я подошел к ней, не желая показаться напуганным. Ее глаза расширились, когда я приблизился. Затем она схватила меня за руку и ленивым покачивающимся жестом сказала:
— Ты сильный. С каких пор ты стал таким сильным?
— Я сильный? Сомневаюсь. Иногда я…
— Я всегда восхищалась твоей силой.
— Правда?
Я понял, что поддаюсь. Было что-то от пантеры в ее переменчивом настроении. Она играла со мной?