Повзрослев, я узнал, что тогда мама попыталась как-то реабилитировать отца в моих глазах и доверила ему все деньги, что скопила мне на подарок. От него требовалось только лишь купить мне велосипед и больше ничего. Но папа, естественно, быстро пропил все эти деньги и приволок вместо нормального велосипеда, какой-то металлолом, который он, верное дело, откопал на балконе одного из своих собутыльников.
Вот такие вот теплые воспоминания об отце. Впрочем, он оставил после себя и что-то хорошее, просто я никак не мог найти в своей памяти что-то конкретное. Особенно тяжело это сделать теперь, когда любые воспоминания испаряются из памяти, едва я пытаюсь к ним обратиться.
И да, со временем я начал относится к своему отцу отстраненно, словно бы это был посторонний человек, почему-то постоянно лезущий в мою жизнь. Почему? Да потому что в конце концов я просто привык. Привык не бояться его пьяных выходок. Привык, что его иногда колотили друзья. Привык не верить ни единому его слову. И все происходящее с ним постепенно перестало меня задевать.
А, когда мне было пятнадцать, он и вовсе попал под машину. Зачем-то, будучи пьяным, он решил посреди ночи перейти оживленную скоростную магистраль. В тот день ему просто перестало везти, если говорить иносказательно, то в тот день море наконец-то поднялось ему выше колена. Я, конечно, переживал. Но к тому моменту я уже понимал, что это случится скорее рано, чем поздно и мысленно был готов к такому исходу.
И раз уж я вспомнил свое детство, то не могу не упомянуть здесь заслуг моей матери. Ведь именно она одна тянула семью из пяти человек. Ведь, кроме меня и старшего брата, ей приходилось обеспечивать бабушку и сильно пострадавшего от инсульта дедушку. Она работала буквально до изнеможения. Например, выходила работать грузчиком по выходным, лишь бы у нас была еда на столе.
Мам, если ты все же читаешь эти строки, то знай – ты ни в чем не виновата. Очень жаль, что у меня прохудилась голова, но боюсь, что дальше будет только хуже. Мое сознание подводит меня, память ухудшается, я практически ничего не ем и каждую ночь не могу заставить себя уснуть. Я на пределе, и сейчас больше всего на свете я боюсь окончательно утратить над собой контроль. Вряд ли ты сможешь меня понять, но завтра утром я могу выйти из дома, а затем начнется приступ и одному мирозданию известно, чем он закончится. И если со мной все же что-то случилось, то знай, я люблю тебя, просто я так ничего и не смог с этим поделать.
–
Вчера я увидел по телевизору один новостной сюжет. Или это было позавчера? Нет-нет, это точно было вчера. Или нет все-таки? Неважно! В сюжете говорилось о том, что в моем городе женщина, мать двоих детей, выпрыгнула из окна восьмого этажа и разбилась насмерть. Ей было всего двадцать семь лет. Представляешь, всего двадцать семь, она даже младше меня. Это ужасно.
После короткой сводки с места происшествия безжалостные репортеры взяли интервью у ее мужа. Это был типичный мужчина средних лет с ранней сединой. В момент съемок он еще не сумел толком осознать всю серьезность происходящего. Он был обескуражен и никак не мог довести до конца хоть одну свою мысль. Но тут он обронил фразу, которую наверно говорят все родственники: «Она ничего не говорила… Никаких поводов… Не знаю, что случилось».
Не говорила?! Нет, мой друг, это неправда. Она много раз обращала твое внимание на то, что что-то идет не так. Просто ты всегда был так занят, что не обращал на это внимание. Конечно, немного некорректно мерить всех людей своей меркой, но я уверен, что она много раз говорила окружающим о своих тревогах.
Ведь очень легко расстаться с жизнью в пятнадцать лет, когда терзания по поводу неразделенной любви могут стать сильнее инстинкта самосохранения. Но в двадцать семь, когда твои собственные дети делают первые шаги в этом безумном мире, решиться на подобный шаг может только доведенный до отчаяния человек.
И знаешь, сам путь от благополучия до саморазрушения все преодолевают по-разному, но уверяю тебя, всегда делают это в полном одиночестве. Я знаю это по себе, ведь когда в моей семье только начался разлад, и я еще только начал испытывать проблемы со здоровьем, то неосторожно пожаловался жене на усталость и постоянные головные боли. В ответ та молча достала из аптечки упаковку таблеток и со злостью сунула ее мне в руки. Кто бы теперь удивился тому, что уже на следующий день она перенесла все свои вещи в комнату сына и безвозвратно покинула супружеское ложе.