– Слышь, жиртрест. – Я довольно чувствительно толкнул его в плечо.
Мужчина испуганно оглянулся по сторонам.
– Я желаю тебе сдохнуть! – вдруг заорал я во весь голос. – Нет, тебе этого будет мало, мразь! Я желаю тебе медленно помереть от рака. Желаю тебе долго и мучительно умирать на протяжении нескольких лет. Чтобы тебе было больно, чтобы засыпал с болью и просыпался с ней! Чтобы ты не мог умереть, даже когда будешь молить об этом. Чтобы ты плакал от своих страданий. Чтобы ты умирал так долго, что успел надоесть всем своим родным и близким. Чтобы, выходя из палаты, они взывали к небесам, умоляя, чтобы ты уже как можно быстрее сдох!
Я орал на всю маршрутку и брызгал слюной на эту гору плоти. А мужик ошарашенно смотрел на меня и все, что он смог выдавить из себя:
– Ты чо… епт?
Он замахнулся на меня кулаком. А я ударил его прямо в челюсть, вложив этот удар всю свою ярость.
А затем еще раз. И еще раз. И еще много раз.
«Ага, давай выйдем?! – кричал я, продолжая избивать его. – Давай драться, ублюдок! Пошли! Выходи! Я буду пинать тебя, пока ты не начнешь кровью харкать! Буду бить, бить, бить. До тех пор, пока не устану. А знаешь, что потом сделаю? Глаза тебе выдавлю! Последнее что ты увидишь – это мои пальцы!»
Тут вдруг автобус замедлился. Испуганный мужчина с разбитым лицом, не дожидаясь полной остановки, буквально выпал из салона. Он сразу же поскользнулся и беспомощно шлепнулся прямо на дорогу. Не особо отдавая себе отчет в то, что делаю, я рванулся вслед за ним.
И вдруг меня сзади ворот куртки схватил водитель. Не знаю, зачем он это сделал. Не думаю, что в тот момент я выглядел как человек, которого стоит трогать. Но он схватил меня сзади и совершенно спокойно сказал.
– Не надо, братан. Сейчас на остановке выйдешь, да? Успокоишься.
И я обмяк на сиденье, словно тряпичная кукла. Я в одно мгновенье словно бы потерял какой-то колоссальный импульс, и, доехав до ближайшей остановки, я без сил вывалился из автобуса. Я слышал, как за спиной завизжали, шлифуя по льду колеса автобуса, но я не нашел в себе сил даже на то, чтобы обернуться. Я сумел сделать три неуверенных шага, и меня вырвало прямо на мостовую.
Затем начала кружиться голова, и я осел на землю. Немного посидев рядом с лужей собственной рвоты и сделав три глубоких вдоха, я все же сумел побороть себя и встать на ноги. Меня шатало, а все тело перекашивало от хаотично проявляющихся судорог. От ног к голове волнами пробегал озноб, и когда он достигал головы, то замещал собой все мысли, что успели родиться в моем сознании, пока он поднимался от ног к голове. Не особо понимая, что делаю, я побрел в случайном направлении, лишь бы оказаться как можно дальше от этого места.
На остановке стояла целая куча народа. Еще бы, утро рабочего дня, всем надо куда-то спешить. Думаете, ко мне кто-то подошел? Что-то спросил? Нет, конечно. Лишь пожилая женщина довела до моего сведения, что мне следует меньше выпивать, ибо ее покойный муж – вот такого вот никогда себе не позволял. Я так и не понял смысла ее изречения, но вникать не стал.
Я каким-то образом определил, что двигаюсь в сторону работы и это меня вполне устроило. Я просто медленно брел в выбранном направлении, сильно загребая мокрый снег ногами.
Понимаешь, в тот момент я не чувствовал сожаления, не чувствовал страха. Хотя я ясно отдавал себе отчет в том, что пострадавший мужчина вполне может обратиться в полицию и те меня без труда отыщут. Но меня это беспокоило не больше чем погода в Гватемале, словно бы не я сейчас ударил совершенно незнакомого человека, а мною было это прочитано в разделе криминальной хроники местной газеты.
Сейчас я испытывал сожаление, испытывал стыд и возможно даже хотел бы извиниться. Но есть одна вещь, что тревожит меня куда сильнее самого инцидента – это провал в памяти. Я помню, как куда-то шел от автобусной остановки, но не помню, куда в итоге пришел, и что я там делал. Кажется, я просто пришел на работу, слегка опоздав, и просто выполнял свои будничные обязанности, как полагается. Впрочем, я не могу быть в этом уверен, ведь память вернулась ко мне только в девять вечера, когда я был дома.
–
Не могу сказать, что в школе я чем-то выделялся. Самый обычный подросток, часть умеренно серой массы. Правда, круг моих друзей был весьма невелик. Но связанно это в первую очередь с тем, что я не особенно легко вхожу в контакт с новыми людьми.
Я не могу прийти в незнакомую компанию и сразу влиться в нее. Чтобы начать активно общаться с человеком, мне требуется довольно много времени. Мне необходимо узнать его поближе, четко уловить особенности его поведения. Те, кто меня знают, скажут, что я лукавлю, что я всегда уверен на людях, выступаю на публике и, вероятно, никто не чувствует себя так уверенно в большой компании.