Офицеры, уничтожив секретные книги и карты, собрались в одном помещении, где приступили к прощальному пиршеству; в это время капитан судна Яги показывал неприятельскому офицеру помещения судна. Когда они дошли до каюты поручика Сина, то русский офицер, угрожая ружьями и револьверами, потребовал своза команды на русское судно. Хотя наши офицеры хотели было оказать сопротивление, но поручик Сина их остановил и, обратившись к неприятельскому офицеру, спросил его, что будет сделано с его подчиненными; получив ответ, что они будут взяты на русские суда, подумал, что, пожалуй, лучше будет подчиниться неприятелю для спасения жизней своих людей, того же мнения придерживались и прочие офицеры, и потому по настоянию неприятельского офицера вместе с капитаном судна Яги и прочими сел на шлюпки и отправился на крейсер «Россия». В это время он увидел, что по пароходу стреляют и хотя пытался было протестовать, но ничего не мог поделать. Оставшиеся на «Киншю-Мару» люди спокойно ожидали в каютах решения своей судьбы. Почти одновременно с тем, как неприятельский офицер покинул пароход, с неприятельского военного судна была выпущена мина, которая попала в «Киншю-Мару». Это было в 1 час 30 минут ночи 13 (26) апреля. Вода заполнила жилые помещения парохода. Часть команды при этом окончила жизнь самоубийством, остальные, взяв ружья, вышли на верхнюю палубу и начали стрелять по неприятельским судам, которые также открыли жестокий огонь. Около 2 часов вторая выпущенная мина взорвалась у борта, и «Киншю-Мару» стал тонуть; наши солдаты, не сдаваясь, продолжали отчаянно сопротивляться, и частью были перебиты, а частью покончили с собой, почти все разделив участь судна. Неприятель, когда судно затонуло, прекратил огонь и отошел. Из 45 человек наших солдат, спасавшихся на 2 шлюпках, добралась до берега едва лишь десятая часть. Добравшись до корейского берега, они немедленно телеграфировали о происшедшем вице-консулу Оки и командиру охранного отряда Такаги.
В записках одного русского офицера с "России" говорится[8]:
"…3-го марта приехал к нам вновь назначенный начальник отряда контр-адмирал Иессен и остановился на "России". С тех пор суда нередко выходили в море, но самое большее миль на 60. 10-го апреля всем отрядом вышли из гавани, но, встретив туман, снова стали на якорь. У Скрыплева опять стали на якорь, и портовые катера привезли провизию на 10 дней. Подошли к нам миноносцы №№ 205 и 206, и командиров всех судов пригласили на совещание к адмиралу, после которого "Рюрик", как тихоход, был отправлен назад, а мы — три крейсера и два миноносца — в 6 часов вечера снялись с якоря и пошли 15-ти узловым ходом. План похода состоял в набеге на Гензан, где миноносцы должны были произвести атаку, после чего отправиться обратно, а крейсера должны были идти Японским морем к Сангарскому проливу и бомбардировать Хакодате. С наступлением ночи опять сгустился туман. 11-го апреля туман по-прежнему, но суда, не разделяясь, продолжают идти вперед. 12-го апреля к 8 часам утра мы подошли миль на 30 к Гензану. Около 9 часов утра миноносцы полным ходом направились в Гензан и вернулись часа через два. Они донесли, что в Гензане никого не было, кроме небольшого японского парохода "Гоио-Мару", который они взорвали, и нескольких корейских лодок. Когда миноносцы подошли к пароходу, капитана не было — он был на берегу, прочая команда тоже в это время села на шлюпки и удрала на берег. Пароход потопили миной. Вследствие того, что миноносцы во время своего поиска ходили полным ходом, у них засорились трубки. Пришлось взять их на буксир и, идя 5-ти узловым ходом, направиться к бухте Шестакова. В 4 часа миноносцы исправились и стали у нас грузиться углем. В 5 часов увидели идущий навстречу пароход. Осмотрели его и, перевезя команду на "Богатырь", взорвали (пароход "Хагиноура-Мару"). Начальник отряда отослал миноносцы обратно, а крейсера пошли 18-ти узловым ходом прочь от берега на NO 81, в Сангарский пролив. Около 11 часов вечера прямо по носу открылся идущий нам на пересечку большой пароход без огней. С "Росии" был сделан холостой выстрел, и пароход открыл отличительные огни, перешел нам на правую сторону и застопорил машину, находясь от нас всего в кабельтове в полтора. С мостика спросили имя, национальность судна и узнали, что пароход японский. Послали на него шлюпку. Приезжают несколько японцев, один в военно-морской форме. От него узнали, что пароход — военный транспорт "Киншю-Мару" и на нем 210 человек команды. Предложили ему передать на пароход, чтобы все оттуда поскорее перебирались на наши крейсера. С транспорта подходили шлюпки и одна за другой они стали приставать к "России" и "Громобою", пытавшиеся было ускользнуть, были пойманы, и адмирал приказал опять послать катер на транспорт, взяв на него капитана парохода для осмотра судна. Прошло несколько минут, и с парохода слышен голос лейтенанта Х.: "на транспорте вооруженные солдаты сдаваться не хотят". — "Отваливать". Через несколько мгновений катер вышел из-за кормы транспорта, и с него кричат: "на транспорте 4 — 47-мм пушки". Тотчас наша команда была убрана вниз и на верхней палубе была оставлена лишь артиллерийская прислуга верхней батареи, и та положена. Катер спрятался за крейсер, и в "Киншю-Мару" была выпущена мина, которая попала в угольные ямы. Между тем, японские солдаты высыпали на верхнюю палубу и открыли из ружей по крейсеру страшный огонь. Мы отвечали. Минут через 17 транспорт окончательно погрузился в воду. И то, в момент погружения, оставшиеся несколько человек не переставали стрелять в нас. Погибли героями, надо отдать справедливость.
Адмирал рассудил, что имея на борту пленных, рискованно предпринимать бомбардировку, и потому 13-го апреля около 4 часов дня легли на бухту Преображения и на другой день около 9 часов утра подошли к этой бухте. Оттуда, спускаясь вдоль берега, в 8 часов вечера пришли во Владивосток. Ночью 15-го апреля японские миноносцы были в Уссурийском заливе, подошли к самому Скрыплеву, а один даже залез в Босфор. Утром 16-го апреля японская эскадра появилась в Уссурийском заливе и как будто ставила мины. Затем неприятель пошел к Амурскому заливу, около 2 часов неприятельская эскадра стала держаться у о. Шкота. Для наблюдения за ней вышли 8 наших миноносцев. 17-го утром японцы отошли на юг".